Молодые маются красиво

В видео- и саунд-арте Евгения Гранильщикова все красиво - и лица актеров, и их простая одежда, и души, проявляющиеся во взглядах и голосах, и чужие мысли, меланхолично ими, красивыми, произносимые. Да и сам художник, не достигший тридцатилетия, симпатичен - тонкий, нервный, модно стриженный. В этом году он получил половину премии Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года».

Вторую отдали Тимофею Парщикову, тот хоть и не намного старше, но творчески выглядит гораздо солиднее, без нервно-романтических порывов.

Первая личная выставка Гранильщикова, организованная галереей «Триумф», открылась в Манеже, на антресолях, где показывает свои программы Музей экранной культуры. Там обычно придумывают для выставок звонкие заголовки - сейчас вот цикл «Большие надежды». Название, наверное, никак не ассоциируется у его авторов с одноименным романом Чарльза Диккенса о тщетности молодежных упований. А может быть, наоборот, дидактично намекает на него.

Манежные антресоли - удобное место для просмотра романтического видео. Туда и зрители приходят молодые, трепетные, неприкаянные, просто модно одетые. Разве только не говорящие, как герои «Позиции», цитатами про борьбу рядом с натуральным натюрмортом из половины граната, банана и крошечного бюста Маяковского, поставленного на банку с кока-колой. Чтобы многозначительная предметная композиция была наверняка замечена, камера показывает ее крупным планом.

Выставка называется приятно меланхолично: «Что-то будет потеряно». И это правда, в многоканальных и одноканальных видео что-то обязательно теряется. В «Фобии» и No Fighting At The Windmills пропадают голоса (их заменяют субтитры), в «Сладких сигаретах» частично исчезает изображение, в «Бегстве» его нет совсем и зритель только слушает реплики из старого голливудского кино. Почти во всех работах мерцающий сюжет - то вроде есть, то и не надо. И все короткие работы Гранильщикова напоминают о лучших общих местах арт-кино и художнического видео.

Что совершенно не страшно - заимствования молодому художнику не упрек, подражание - часть учения. Нервность и искренность - тем более достоинства. За них прощаешь слишком серьезное отношение к себе и чрезмерную многозначительность высказываний. Другое дело, что обаяние этих качеств со временем перестает действовать и мало кто с годами не теряет молодого шарма, ни человеческого, ни творческого.

Тут, правда, многое зависит не от Гранильщикова, а от его поколения. «Кандинский» был получен за работу прошлого года, когда еще казались актуальными креативный протест, «оккупай Абай» и совсем идиллическое представление о парижских шестидесятниках, которые так же много курили, как юноши и девушки из «Позиции». Если такое декоративное сопротивление обстоятельствам не сменится более осмысленной жизненной позицией, то романтичных поклонников у Гранильщикова не убавится и меняться ему будет незачем.