Норильск внутри

Роттердам - фестиваль инноваций: здесь показывают дебюты и вторые фильмы. Режиссерам на старте карьеры хочется удивлять и ниспровергать. Так что программа большей частью состоит из работ, которые, подобно мультипликационному Карлсону в простыне, можно назвать дикими, но симпатичными.

На таком непростом конкурсном фоне странно смотрится «Комбинат «Надежда» Натальи Мещаниновой. На первый взгляд - довольно лобовое кино, снятое в привычной эстетике псевдодокументализма. Сюжет - о девушке, которая мечтает уехать из родного города. Малая родина - Норильск, одна из самых экологически неблагополучных точек планеты, вся жизнь которой подчинена менеджменту градообразующего предприятия «Норильский никель». Это прекрасная возможность высказаться о специфике жизни и работы в малопригодной для первого и второго современной России. Но бывший документалист Мещанинова с помощью того самого, вроде бы навязшего у фестивальной публики в зубах документального метода (актерская импровизация в кадре, неспокойная камера, условный сюжет) выходит за рамки социального. Универсальный сюжет о побеге от опостылевших корней побеждает фактуру. Герои с их страстями, водкой, шашлыками, несчастными любовями важнее индустриального пейзажа.

Большинство картин основного конкурса снято отчаянными визионерами на не менее отчаянные темы. Абсолютный фаворит критики - шведская мелодрама «Что-то будет», рассказывающая о судьбе стокгольмского гея в эстетике кислотной открытки ко Дню святого Валентина. Гибкий и женственный Себастиан - шелковая куртка в цветах, рыжие кудри, нитка жемчужных бус - находит любовь в лице веселого натурала Андреаса, которого в партнере устраивает все, кроме пола. Фильм, снятый и смонтированный самым хулиганским образом, мог бы стать повестью о выживании одиночки в конформистском универсуме. Но остается незатейливой любовной историей. Пол героя, визуально не отличимого от женщины, теряет значение минуте на десятой. Дальше мы попросту следим за персонажами, которым быть вместе мешают не социальные предрассудки, а личные проблемы.

Похожим зрительским опытом становится австрийское «Мое слепое сердце» - драма об инвалиде, страдающем синдромом Марфана (удлинение конечностей, слабое зрение, проблемы с сердцем). Герой - нежный переросток, которому суждено умереть не позже сорока, а до того коротать время дома с эксцентричной мамой, в приютах для умалишенных или на улицах со случайными бездомными знакомыми. Его мучит контраст между внешним и внутренним - затейливыми мыслями, которые озвучиваются за кадром, и неловкими движениями, демонстрируемыми в кадре. Конфликт духа и тела адекватен конфликту режиссерского метода с сюжетом - неприглядные физиологические оправления героев, сопли, грязь, поедание живой рыбы зафиксированы в эстетских черно-белых кадрах. Режиссер Петер Брюннер запускает реального больного (актер страдает тем же синдромом, что и его герой) в пространство кинематографической условности, визуализируя его душевный неуют.

Все это могло бы произойти в Петербурге или Гонолулу - суть не поменялась бы. И тут «Комбинат «Надежда» по очкам выигрывает у другого похожего конкурсного кино - физиологичного американского очерка «Военная история». Его героиня - военный фотограф, только что освобожденная из ливийского плена. Сопровождаемая равнодушной камерой, она скитается по улочкам сицилийского курорта. Это могла бы быть история о приключениях духа. Но режиссер не может устоять перед соблазном социальности и запускает в сюжет арабскую беженку, которой решает помочь аутичная героиня, выходя таким образом из тюрьмы собственных тяжелых воспоминаний. Фильм становится неудержимо старомодным.

Таким образом, инновацией в этом году в Роттердаме считается прием, позволяющий уйти от социального. И тут российские документалисты и европейские визионеры обретают равные права.

Роттердам