Метафизика власти: Рубеж «Олимпиада»
Накануне мероприятия обозначился разлом в мнениях. Одни ждут спорта и зрелищ, другие смотреть не собираются из принципа и злорадно мусолят картинки с недоделками и ляпами. У среднего обывателя все это перемешано: злость на небывалый в истории распил и готовность болеть за своих, пролив слезу на открытии и закрытии - «как тогда». Есть и компромисс: все эти политические игрища и миллиарды, спущенные известно куда, к спорту отношения не имеют, а потому «всем удачи!». Вообще говоря, это моральная ловушка, своего рода принуждение к патриотизму. Недоброжелатель главного детища Путина автоматически становится врагом всего хорошего. Если, конечно, не случится ничего плохого - чего и в самом деле не может желать ни один нормальный человек.
Картинки от первых визитеров Сочи сильно насмешили, но быстро стерлись в повторах. Вся эта наша культура кормления - мармелад с винегретом, language in test (язык в кляре), cake in ass. (в ассортименте) и проч. - была ожидаема, но здесь пугает: если не наскребли на одного живого переводчика меню, то как же тогда там все построено? Если явные дефекты есть, а скрытых как бы нет, это чудо строительства и менеджмента войдет в историю, но сколько оно в этой истории простоит? Есть мнение, что дело закрытием Олимпиады не закроется.
Вопрос политический, если не исторический. Инцидент в таком проекте способен похоронить любого деятеля. Здесь же столько всего накручено поверх, от личных амбиций до треснувшей сметы и просверленного бюджета, что любой катаклизм отзовется с утроенной силой. Когда проект затевали, все было проще и с деньгами, и с видами на реализацию. Теперь же риски кратно возросли, и надежда лишь на то, что исполнители под страхом высочайшей кары все же не начудили на беду, последствия которой лучше не обсуждать.
Эти риски пролонгированы: долгое послевкусие останется при любом успехе. Речь даже не о возможных в будущем инцидентах на объектах (хотя и это остается). Постановочная роскошь «крупнейшей стройки» иначе воспримется в другой, менее оптимистичной социально-экономической ситуации. Если комплекс окажется миной замедленного действия, придется идти на сверхрасходы для поддержания лояльности масс. Риск социального дефолта может быть пока и не так велик, но это всегда риск с неприемлемым ущербом для власти. В этом смысле праздник может оказаться не по карману именно в будущем.
Здесь стратегический смысл приобретает путинская фраза, брошенная однажды Кудрину: придется «заливать деньгами». Эта модель ответа на проблемы проявилась и в подготовке Олимпиады. Когда один из умнейших олигархов ушел с поста начальника олимпийского проекта, все решили: за оставшееся время построить намеченное нельзя ни за какие деньги. Дальше стройку буквально «заливали» ресурсами, и сейчас впечатление, что таки «залили».
Во всем этом виден универсальный архетип - тот самый культурный код, из которого надо делать не «скрепу», а проблему. Это можно назвать кодом искупления в формате «за ценой не постоим». Привычное дело: не искоренять плохое, а «заливать» его хорошим. Здесь победителей не судят в прямом смысле слова: полномасштабного разбирательства не будет, причем не только в силу личных связей, но и потому, что никто не даст Олимпиаде зафиксировать мировой рекорд еще в кражах. Наоборот, нужен такой праздник, после которого вопрос о цене станет неактуальным, непатриотичным, бестактным, аморальным и провокационным - как вопрос о сдаче Ленинграда. Мы - нация таких подвигов и свершений, цена которых вообще не обсуждается. Вечное алиби для власти, «заливающей» героикой свои же злоупотребления и ошибки. Идеологический героин, которым уже попахивает от единого учебника истории.
Это архетип всей здешней «цивилизации». Здесь окна в Европу рубили и рубят во все той же курной избе. Страна блестящих столиц и медвежьих углов, взлетов духа и падений в массовую подлость, откровений и мракобесия, высочайшей культуры и редкостной дикости. Здесь даже самое чудовищное «изживают» без раскаяния, распинают в искусстве, поражая себя и мир глубинами самоанализа и блеском самоуничижения. Даже признавая ошибки и преступления, в них видят не столько ошибки и преступления, сколько собственные достижения в исторической смелости и честности. Поэтому все дозировано. Это шизоаналитическое, но сейчас и бандиты строят церкви во искупление грехов - прошлых и, главное, будущих. В политике это выглядит покупкой индульгенций, когда очень ресурсоемким возвышенным пытаются прикрыть любую низость.
Все решает система отсчета, критериев, рацио. Уровень научного сборника определяется не лучшими статьями, а худшей. Королев говорил: «Сделаешь быстро и плохо, быстро - забудется, плохо - останется. Сделаешь медленно и хорошо, медленно - забудется, хорошо - останется». Такой подход легко переносится в мораль, в политические и исторические трактовки (отчасти поэтому сейчас так не любят науку). Вопрос лишь временного масштаба, темпоральной размерности оценок. Если бы в истории всегда побеждал масштаб «короткого зрения», мы бы и сейчас жили во временах не только подлейших, но и куда более страшных.
В этом смысле история Олимпиады, нынешняя и будущая, даст прообраз того, как потом будет оцениваться правление в целом.
А пока можно расслабиться и получить истинное удовольствие.