В ту сторону

Дано: легендарный театр с былой, давно выветрившейся славой, много лет пребывающий в анабиозе, при этом в труппе очень немолодые, но действующие мастера. Режиссер, поднаторевший во всяких авангардных практиках, но имеющий и удачный опыт работы с возрастными актерами, носителями традиционной школы в Александринском театре. Понятно, что БДТ - национальное достояние и все такое - в отличие от, допустим, Театра им. Гоголя не распустишь, чтобы начать на его месте с нуля. Могучий и не пытался, наоборот, в первой же постановке собрал ветеранов Большого драматического. Он стариков не только по-человечески уважает, но эстетически ценит очень высоко: по его собственному признанию, когда удается освободить их от бремени ответственности за свое имя и статус, в них открывается прямо-таки космос.

На пресс-конференции после премьеры Алиса Фрейндлих с присущей ей (само)иронией сказала: мол, для бабушек пьес не пишут, вот и пришлось... Решение обескураживающе простодушное: раз великую актрису зовут так, как зовут, раз к ее юбилеям уж лет сорок выходят карамельные статейки «Алиса из страны Театр» - возьмем наконец кэрролловскую «Алису». На самом деле в таком выборе более глубокий смысл, чем чисто формальное соответствие. У многоопытных актеров появляется новое дыхание, когда перед ними встают задачи, каких им прежде решать не доводилось. Эта вещь как раз такие задачи ставит.

Пьесу, как водится у Могучего в последние годы, сочиняли на репетициях. Получилась причудливая ткань, куда вплетены обрывки Кэрролла и воспоминания всех участников, скомпонованные в реплики и монологи (в работе принимал участие драматург Сергей Носов). Вроде как Алиса застревает в лифте - и проваливается в параллельную реальность памяти, фантазии, сна. Играют в Каменноостровском театре (это новая сцена БДТ), зрители на сцене лицом в зал - его ярусы художник Мария Трегубова убрала белыми полотнищами, пол заставлен мебелью в белых же чехлах - когда их снимут, обнаружатся старые дубовые столы, советские полированные секретеры, кухонька, в общем, археологические бытовые пласты XX века. Постепенно причудливо подсвеченное пространство заполняют персонажи в гротескных гримах и костюмах, интонации их тоже поначалу сказочно преувеличены, с ярусов летят бутафорские кочаны, Кролик (Анатолий Петров) напяливает громадную кроличью голову и палит из ружья почем зря, Королева (Ируте Венгалите) рубит фирменное «Голову с плеч!», Король (Евгений Чудаков), Додо (Георгий Штиль) и прочие вступают в комические препирательства... Атмосферу циркового морока сгущает сыгранная вживую острая, царапающая, взвизгивающая и обморочно угасающая музыка Настасьи Хрущевой. Но постепенно из этого почти наркотического трипа проступает, пробивается обжигающая искренность. Шляпник (Валерий Ивченко) выкрикивает Алисе страшные слова про то, что она-де всю жизнь держала себя в узде, а других - на расстоянии и счастливой себе быть не позволяла. Алиса (Бруновна) в ответ рассказывает, как тяжко ночью в бессонницу, когда все-все припоминаешь, - это она играет в свою настоящую силу. И тут, как одна она только умеет, загадочным образом становится неотличима от своих фотографий полувековой давности в роли арбузовской Тани.

Королева, сделавшаяся во втором акте просто усталой грустной женщиной, говорит: «Когда живешь не в ту сторону... немножко кружится голова». В «Алисе» она иногда начинает кружиться как раз от того, что - в ту сторону.

Санкт-Петербург