Вещь недели: Ампула с наркотиком
Однажды в безбожные коммунистические годы, в марте месяце, когда поставки кустарного героина в Москву переживали сезонный спад, семеро абстинентных наркоманов в слезах и соплях ждали прибытия восьмого со стрелки. Он и пришел, сильно опоздав, - но не возбужденный, не радостный, как было бы, если бы все на стрелке пошло хорошо; наркоманы бросились (ну, это гипербола) к нему - а он отвечал, что его кинули и все, что ему удалось, - это вымутить стекла в Склифе; в переводе на русский - приобрести упаковку аптечного морфина на скоропомощной базе. Расстройству абстинентов не было предела: одному из них такая доза еще была бы интересна, но делить ее на восьмерых...
Большинства из той компании (в ней страдала пара знаменитых в советские времена хиппарей, моих знакомых, от кого я и знаю этот случай) уже нет в живых, а история рассказана потому, что - как мне кажется - она доказывает: на уровне контакта больного, нуждающегося в обезболивании, и врача не может возникнуть настоящего нелегального оборота наркотиков. Сейчас на «скорой» наркотиков, говорят, вообще нет; в наше время в ящике с лекарствами была одна, максимум две ампулы с морфином; человеку с сердечным приступом или с болевым шоком после аварии такое количество наркотика поможет доехать до реанимации - а ломок наркомана не облегчит.
Проблемы наркотиков для онкологических больных, по-моему, не существует; причина отвратительной наркобюрократии, мучающей и глубоко несчастных людей, в том, что у нас в России, как в безбожной советской стране, не врач отвечает за свои действия, а обобщенное медицинское учреждение; и что учреждению до мук? - оно полно трепета перед вышестоящими, оно занято бумажками, цифирьками. В частных беседах медицинские начальники кивают на наркополицейских - жмут-де извилистыми инструкциями; а за наркополицейских вчера изящно ответил директор ФСКН Виктор Иванов: «Региональные профильные ведомства до сих пор не перестроили систему повышения доступности получения (курсив мой. - К. Х.) наркотических анальгетиков для терапии различных болей».
А должно быть так: врач, раз уж он врач, имеет право по своему разумению, без идиотских согласований, дать пациенту столько наркотика, сколько считает нужным, и увидеть, как бледное, искаженное болью лицо страдальца разглаживается и на него снисходит долгожданный покой.