Новая политика: Кавказ: старые песни о главном
Система управления Кавказом в виде правления и насаждения феодального уклада изжила себя, потому что жизнь в большинстве кавказских обществ уже в начале XX в. представляла собой далеко не феодальный уклад, а капиталистический механизм отношений при наличии значительной доли буржуазии в обществах.
Собственно, с установлением советской власти с буржуазией было покончено - ее либо истребляли, либо вынуждали бежать в другие страны. При этом в первые годы советской власти усилия направлялись властью на формирование нового поколения управляемых. Это хорошо проиллюстрировано в биографии выпускника Сорбонны и фактического создателя Дагестана Джелала Коркмасова, который, смею предположить, стремился создать далеко не то, что получилось, вернее, сделали впоследствии с этой республикой.
Искусственное противопоставление тюрков адыгам, ингушей осетинам следует рассматривать не как случайность, а попытку создать нечто вроде управляемого хаоса, который перестал быть управляемым, превратившись в затяжной кризис. Частая смена руководителей в республиках, нескончаемые террористические атаки в некоторых из них, чрезмерная централизация и попытки Москвы более активно внедриться в республики говорят лишь о том, что в Москве нет понимания необходимости иного подхода по отношению к этим регионам.
В Москве все еще доминирует архаичное восприятие свободы или автономности как риска, а не потенциала. Между тем центру следовало бы отойти от желания быть милым насильно и попробовать ориентироваться на то, что нас может объединить. Необходимо подчеркнуть, что объединить не значит нивелировать различия. Федерация, с одной стороны, сильно централизована, с другой - фактом является сегрегация этнических сообществ с Кавказа в крупных городах страны не только на уровне бытового национализма, но и на уровне политической игры, в которой кавказцы используются как мальчики для битья: на негативном отношении к ним политики федерального значения наращивают политический капитал. На этом фоне невозможно говорить о единой политической нации.
В свою очередь, средства массовой информации подхватывают эту риторику особенно во время значимых политических событий, и информационное пространство в части криминальной хроники заполняется одними кавказцами, как будто их вдруг становится в разы больше или они все мгновенно уходят в криминальный мир. Демонизация кавказцев в любом случае оставляет негативное впечатление в массах, способствует усилению безосновательных стереотипов, что в перспективе приведет к невозможности жизни в единой стране. Между тем представляется необходимым отметить и то, что среди кавказцев имеются и те, глупым поведением которых часто пользуются как СМИ, так и политики, однако абсолютное большинство кавказцев - адекватные люди, не без своих культурных особенностей.
Сегодняшний Кавказ с точки зрения менеджмента - это продукт, созданный Москвой, причем далеко не нынешней, но еще советской, а это ведь испорченный продукт с истекшим сроком годности. Кавказ не имеет столько свободы, чтобы самостоятельно решить свои проблемы. Соответственно, решение проблемы «хватит кормить Кавказ», которая не настолько актуальна, как ее преподносят, - это вопрос функционирования федеративных принципов на деле, не только на бумаге.
Ходорковский и Кавказ
Несмотря на то что господин Михаил Ходорковский зарекся заниматься политикой, в одном из своих первых интервью он обозначил довольно неожиданную для либеральной публики позицию по Северному Кавказу. В частности, он заявил, что вопрос территориальной целостности государства приоритетнее других вопросов. Тем самым, по всей видимости, он дал ясный сигнал либералам о том, что он не либерал, ибо либерализм в центре всего видит не государство или общество, а интересы отдельной личности, свободной личности.
В интервью изданию The New Times Ходорковский заявил, что Владимир Путин сделал некий электоральный выбор, в котором вынес за скобки часть общества, по всей видимости, имея в виду либеральную часть, но, в свою очередь, проект либералов для России также выносит за скобки Кавказ, считая его ментально чуждым. И вот обозначилась третья позиция по Кавказу, суть которой заключается в том, что Кавказ должен оставаться в рамках России пусть даже ценой войны. Между тем Ходорковский ничего не говорит о том, каким Кавказ должен оставаться в России, а ведь это как раз и важно. В свою очередь, приходится делать выводы по косвенным вещам, например, по тому, что он себя называет «в какой-то степени националистом». Столь консервативная политическая ориентация в любом случае предполагает нивелирование, а это в условиях федерации невозможно, а с точки зрения либерализма - кощунственно.
Стоит отметить, что беды самого Ходорковского формально запущены кавказцем - заявлением Гаджи Махачева в Генеральную прокуратуру Российской Федерации. В связи с гибелью господина Махачева, которая удивительным образом совпала с освобождением Ходорковского из тюрьмы, много говорят о личности и политической карьере одного из лидеров аварской националистической организации «Фронт имени имама Шамиля». Она создавалась как противовес другим силам, выступившим за переформатирование политической структуры Дагестана, по сути предлагая создать иную модель управления республикой. Собственно, защитники старой модели впоследствии получили поддержку Москвы, что привело к тому, к чему пришла республика, - к гражданской войне, межэтнической напряженности и отсутствию даже относительного правового регулирования жизни в регионе.
Почему-то гибель Махачева характеризуют как конец эпохи, но новая страница будет перевернута лишь тогда, когда Москва откажется от той модели, которую она поддержала в начале 1990-х гг., и будет открыта к другим предложениям. Эта политика привела к затяжному кризису и полной аморализации социально-экономической и политической жизни, когда коррупцией и кумовством пронизаны все сферы жизнедеятельности общества, когда к власти приходят делать большие деньги, предварительно дав взятку за свое место.
Рыба гниет с головы, а Северный Кавказ - с Дагестана
Именно Дагестан является цивилизационным центром Северного Кавказа. Дагестанцы распространили ислам в регионе, да и любые цивилизационные потоки в регионе исходят или исходили из территорий, которые впоследствии образовали Республику Дагестан. В этой связи выработка новой модели для Дагестана является задачей первоочередной важности для Москвы, вызовом для нынешнего режима в России. Религиозный экстремизм в Дагестане стал возможным из-за несправедливой системы управления регионом. По большому счету, опробовав определенную модель в Дагестане, ее можно будет распространить на весь Северный Кавказ. Вопрос выработки модели - это предмет для дискуссий, однако уже сейчас можно говорить о проблемных моментах, которые должны быть решены.
Дагестанские территории никогда не были столь унитарными, они существовали довольно автономно. Возможно, эту автономность сегодня нужно восстанавливать не при помощи размежевания, а обозначением этнокультурных зон, в которых должны доминировать традиционные для этих территорий культуры и языки. Ряд экспертов утверждают, что манкуртизация (утрата исторических и культурных связей, нравственных и духовных ориентиров) части населения делает эту часть более уязвимой перед лицом религиозного экстремизма, так как пустую нишу легко заполняют чуждые ценности, кажущиеся своими.
Дагестанская модель могла бы быть разработана при значительном использовании принципов швейцарской модели. И прежде всего в вопросах государственного устройства и принципах функционирования органов государственной власти. И самое главное - Москве нужно перестать бояться мнимых угроз, тем самым превращая их в реальные. Необходимо раз и навсегда себе признаться, что то, что создавалось почти век, было в корне неправильно, иначе конфликты, которые продолжаются в республике, станут угрозой и для России в целом.