Политэкономия: «Пятая колонна», второй сорт
Российская власть раздает ярлыки. Но не на княжение (хотя и этот процесс происходит, например, в Крыму), а на четкую маркировку врагов и политической пыли придорожной. Главное - плакатная внятность врага.
Вот, например, «бандеровец». Такое же бранное слово, как когда-то «троцкист». Или «фашист». Или «космополит безродный», «вейсманист-морганист». Согласно опросу ВЦИОМа, понятие из советского прошлого обрело вторую жизнь и идеально встроено в новую мифологию: на Украине «бандеровцы» представляют реальную опасность для русскоязычного населения - считают 82% респондентов; 76% опрошенных считают «бандеровцев» ставленниками западных политиков; 56% полагают, что «бандеровцы» преобладают среди представителей нынешней украинской власти.
Можно, конечно, доказывать с цифрами в руках, что все это не так. Говорить, что русские националисты не менее, а то и более влиятельная сила в российской политике. Что русский фашизм с его «Слава России!» ничем не лучше украинского фашизма с его действительно бандеровским «Слава Украине!». Ссылаться на мартовские данные киевского Центра Разумкова: рейтинг «Свободы» - 5,9%, «Правого сектора» - 2%, личные электоральные рейтинги Тягнибока - 3,1%, Яроша - 1,4%. Мысль изреченная, будь она сто раз ложью, становится материальной силой. И вот уже в воображении среднего россиянина «бандеровец» берет власть на Украине и всячески притесняет русского человека. Ярлык, за которым не стоит содержание, зато присутствует выдуманная семантика, работает как удачное пропагандистское клише.
«Бандеровец» в черно-белом сознании - синоним всего плохого, синоним идеального врага. Волшебное слово, дающее право на политическую безгрешность. Как георгиевская ленточка, стоит ее нацепить на лацкан, превращается в охранную грамоту - человек выходит из зоны возможной критики: все же видят, что он против нацизма и за нефальсифицированную историю. Чем проще идеологема, тем легче оправдывать собственный конформизм.
Отсюда и эпидемия «золотых» ярлыков из языка вражды, примитивизация политического дискурса буквально до сталинских образцов. Не зря опасались введения в юридический оборот определения «иностранные агенты»: «пятая колонна» и «национал-предатели» еще не стали предметом правового регулирования - но кто знает, что будет дальше? Взялись же за лиц с двойным гражданством, вложив в это конституционное понятие негативный политический смысл.
Отсутствие позитивной программы компенсируется программой негативной - охотой на ведьм и проповедью идеологии «кто не с нами, тот против нас». Россия становится даже не идеократией - для этого нужны хоть какие-то идеи, а у нас, кроме территориальной экспансии, никаких других «образов будущего» нет. Она превращается в логократию - территорию, управляемую словами. Точнее, официально утвержденными бранными ярлыками. Нацию делят на тех, кто «консолидируется», и тех, кто неполноценен - «пятая колонна», второй сорт.
Да, бывают времена, когда социолект (Ролан Барт) власти становится языком народа. И это уже свойство не авторитарного, а тоталитарного режима.