Верховенство права: Закон о герметизации
Государственная дума 15 апреля рассмотрит в первом чтении законопроект о муниципальной реформе. Инициаторы - 10 депутатов и сенатор. Верный признак успеха проекта: прибавление в списке авторов уже после внесения (+12 человек со дня регистрации). Пояснительная записка ссылается на послание президента 2013 г. - у проекта все шансы быть принятым уже в весеннюю сессию.
Проект отменяет прямые выборы мэров городов и городских представительных собраний. Мэры будут выбираться депутатами городских дум, а сами городские думы - формироваться из состава районных депутатов. Это проект о насильственной деурбанизации - города разбиваются на «городские округа» и «внутригородские районы» и лишаются политической субъектности, зато сельские поселения смогут выбирать себе глав.
Россия - по итогам бурного и голодного XX века - стала сверхурбанизированной страной. В городах живет 73% населения РФ, в сельской местности - 27%. При этом 45% россиян живут не просто в городах, а в больших городах (свыше 500 000 человек). Таких городов всего 160 - это и есть, при всем уважении к сельской местности, практически вся населенная трудящаяся Россия. Открутить историю назад и сделаться аграрной державой уже не выйдет, если не действовать северокорейскими методами: там в свое время согласились с известным средневековым постулатом «воздух города делает человека свободным» - и сделали практические выводы.
А еще городские вечно норовят бунтовать. На этот счет имеется свежая инициатива - поправки в ряд законов о публичных мероприятиях, внесенные тремя депутатами: двумя единороссами и одним членом СР. Проект направлен против рецидивистов - тех, кто задерживается повторно по административной статье о незаконных митингах. Для них планируется ввести не административную, а уголовную ответственность, а также расширить старые добрые советские 15 суток до новых российских 30. Писали проект не те люди, которые вносили: специфическая правовая грамотность и внимание к процессуальным деталям выдает авторство силового ведомства - скорее всего, центрального аппарата МВД. Депутатский креатив, писанный «на случай» под влиянием просмотра новостей, выглядит иначе.
Что общего у этих двух проектов, кроме светлых парламентских перспектив? Привычный взгляд скользнет по хронике ежедневных «ужесточений» - Государственная дума опять что-то запретила, экая невидаль.
Кто именно у нас запрещает собираться в количестве больше трех в случаях больше двух? Кто отменяет местные выборы, чтобы податное население не дай бог не получило начальника «из своих»? Враги, как интересовался Михаил Александрович Берлиоз, - интервенты, которых под каждым кустом ждет партизан с берданкой? Нет, это представители правящей партии с конституционным большинством в нижней палате и единогласной поддержкой в верхней, осененные 80%-ным рейтингом. Это те самые исторические деятели, которые публично рассчитывают на признательность потомства за свою роль в собирании отечественных земель. Потомки, значит, не забудут, но современникам на улицу выходить не рекомендуется. Почему бы это? Ведь на несанкционированный митинг граждане могут выйти разве что лишний раз поблагодарить за вернувшийся домой Крым - причем прилив благодарности накроет их так внезапно, что даже заявку в местный орган власти не успеют подать.
То, что в политической публицистике принято называть «закручиванием гаек», на практике гораздо больше похоже на замазывание щелей. Власть герметизирует тот батискаф, пассажиром которого себя ощущает, чтобы даже в виде тонкодисперсной влажности не просочилась внутрь враждебная окружающая среда. Что среда враждебная, не сомневается никто. Вода дырочку найдет, читаем мы логику между строками очередных нервических «ужесточений», хрустнет тонкая скорлупка под напором Oceano Nox, черная волна накроет капитанскую рубку - и следа не останется.
Интересно, что это чувство трагического одиночества посреди стихии - одно из немногих, объединяющих власть и образованное сословие. Либеральные граждане живут в страхе перед фашиствующей массой, которая придет вешать их на фонарях за недостаточную восторженность в отношении внутренней и внешней политики. Власть, пугающая граждан народным гневом и киселевским порнокрасноречием, для себя тоже не ждет ничего хорошего от энтузиазма масс и всячески от него обороняется. Где на этом фестивале самодельных хорроров место для реальности, к сожалению, нет никакой возможности выяснить, потому что все каналы связи с реальностью - выборы, социология, медиа - залиты тем же герметиком до состояния полной непроходимости.
Придерживаясь позиций исторического оптимизма, сделаем из вышесказанного позитивный вывод. За последние месяцы все уже выучили те положения политической науки, которые трактуют различия между авторитарным и тоталитарным общественным устройством. Если кратко, то первое требует от граждан пассивности, второе - соучастия. Гражданина авторитарного государства призывают всеми методами, явными и неявными, сидеть и не высовываться, а в тоталитарной модели надо бежать вдвое быстрее, чтобы тебе позволили остаться на месте: кто марширует недостаточно ритмично, тому нет места в светлом завтра. Так вот, внезапного превращения из застенчивой консюмеристской клептократии в бодрую фашизоидную диктатуру пока не предвидится. Впрочем, если кто ждал, по образцу 1814 г., что на радостях от крымской победы народу волю дадут, то таких перспектив тоже не просматривается. К добру или к худу, действующая политическая система предпочитает солипсизм контакту с реальностью.