Трезвости - бой

Кто с новым европейским театром к нам придет, от него и погибнет. Так можно прочитать спектакль Виктора Рыжакова по пьесе Ивана Вырыпаева «Пьяные», если обратить его исключительно на театр. Но замкнуть его только в театре не получается.

В Центре им. Мейерхольда все очень по-европейски. Квадратный планшет сцены расчерчен в решетку черно-белой видеопроекцией и наклонен под углом градусов в пятнадцать (мир пьяного человека перекошен, персонажам трудно удерживать вертикальное положение). По бокам планшета сидят музыканты и исполняют с помощью цепей, пластиковых корыт, мешков и прочего бытового материала изощренную шумовую партитуру Александра Маноцкова Bezaubernde Gulbahar («Прекрасная Гюльбахар»). Актеры обращаются к зрителям со звонкими интонациями клоунов на детском утреннике. И носы у них клоунские. И прически панковские. Как посмотришь - современное искусство. Или дегенеративное, если пользоваться вновь официально входящей в силу системой эстетических суждений.

Как послушаешь - нет, не дегенеративное, а напротив, государственно полезное. Потому что действие пьесы Вырыпаева, написанной для театра в Дюссельдорфе, разворачивается на условном Западе, который очевидно загнивает в либерализме, рефлексии и толерантности. Персонажей зовут Карл, Марк, Магда, Линда, Густав, Лоуренс и т. д. Род занятий у них в основном буржуазный: банкиры, офисные сотрудники и даже директор международного кинофестиваля. Плюс одна проститутка. Все они по разным поводам сильно пьяны. В этом состоянии им открывается истина о том, как бессмысленно, мелко и подло они живут. Это становится поводом для однообразных обличительных речей в адрес западных ценностей вообще и кинорежиссера Ларса фон Триера в частности. Некоторым, сверх того, открывается, что есть нечто иное, высокое. Кого-то накрывает внезапная любовь к незнакомцу или незнакомке.

Разлепить их, как-то индивидуализировать удается с трудом, потому что текст «Пьяных», в сущности, монолог. Точнее, то, что в просторечье называется «прогоном» или «телегой» и выкатывается говорящим действительно чаще всего в состоянии сильного алкогольного опьянения.

Сообразительности Вырыпаеву хватает ровно на то, чтобы не произносить весь этот вязкий удушливый бред от первого лица и отстранять его фантомами, самым выразительным из которых является вымышленный брат одного из персонажей, католический священник. Ему принадлежит сентенция о том, что каждому хоть иногда «Господь шепчет в сердце». Понятно, что когда такую фразу произносит фантом второго уровня (выдуманный персонажем, который сам не более чем авторская фигура речи), пафос заключается в жирные иронические кавычки. То же самое происходит всякий раз, когда герой, произносящий очередной обличительный или просветленный монолог, оказывается лжецом и подлецом. Но вся эта игра не отменяет новой искренности Вырыпаева, которая удивительным образом состоит в том, чтобы полить дерьмом условного европейца за то, что он сам себя поливает дерьмом, рефлексируя о собственной подлости и никчемности. Даже Ларс фон Триер нужен Вырыпаеву не только для выплеска мелочной злобы, но и в качестве примера такого мучительного самоанализа. Который Вырыпаев решительно отвергает в пользу неясных метафизических прозрений. Сформулировать их он не в состоянии, но это и не нужно, когда в словаре проповедника есть такое всеобъемлющее слово, как «Любовь» (конечно же, с большой буквы).

Вообще-то в европейском театре таких текстов (самого разного качества) немало. И показанные в Германии «Пьяные» легко вписываются в контекст обличения буржуазного общества независимым художником, пусть и с глупыми мессианскими амбициями. Но на российской сцене это недвусмысленно идеологическое сочинение из разряда «их нравы».

Полбеды в том, что Иван Вырыпаев, преисполненный презрения к либерализму и толерантности, искренне совпал с государственной пропагандой. Беда в неизречимости превосходства, с позиции которого он обрушивается на западные ценности. Их можно критиковать, потому что можно сформулировать - в отличие от экстатической вырыпаевской духовности, которая никакой рационализации не поддается. Позиция превосходства не нуждается в обосновании, достаточно эйфории. В этом смысле «Пьяные» очень симптоматичны, потому что здесь и сейчас от газов духовного превосходства пучит не одного только драматурга Ивана Вырыпаева.