После Санкт-Петербурга Берлин не страшен

К обязанностям интенданта Staatsballett Дуато приступит в августе 2014 г. Сменив на этом посту Владимира Малахова, более 10 лет возглавлявшего труппу, Дуато сильно удивил прессу сообщением, что не собирается делать резких движений, а первые восемь месяцев - так и вовсе никаких. Перенос его «Спящей красавицы» из Михайловского театра, где Дуато руководил балетной труппой три года, состоится только в феврале 2015-го, в марте берлинцев ждет повтор вещи 1999-го года Multiplicity. Forms of Silence and Emptiness, а на настоящую премьеру нового худрука можно рассчитывать только в следующем мае - новинка под названием Kreation появится рядом с шедевром Иржи Килиана Bella Fugura и «берлинской премьерой» White Darkness - еще одной старой проверенной вещью Дуато.

От вопросов типа «А не слишком ли это медленный старт для динамичного Берлина?» хореограф отбивался на пресс-конференции долго, объясняя, что все города, в которых ему «довелось» - от Мадрида до Санкт-Петербурга, - вполне динамичные. Что даже в Нью-Йорке он не изменил бы своей стратегии: присмотреться к танцовщикам и только потом приступать к творчеству. Тем более что тащить за собой русских («разве что пару человек из кордебалета Михайловского») или испанцев в Берлин он не намерен, а будет опираться на тех, кто уже есть в труппе.

Подобная декларация, подкрепленная заявлением, что он готов тесно работать с берлинским хореографическим училищем («зачем приглашать иностранцев, когда свои кадры есть под носом»), вполне могла бы сделать нового интенданта героем дня (у Владимира Малахова отношения с местной кузницей кадров не задались, в чем его неоднократно упрекали). Но не в этот раз. Особенно когда выяснилось, что долгосрочные - через сезон - планы у Дуато еще более расплывчатые и снова сводятся к «надо посмотреть», а количество собственных премьер, оказывается, никак не прописано в контракте интенданта, на первых же минутах пресс-конференции заявившего, что от предшественника его отличает ровно то, что он хореограф и пришел сюда «ставить».

Образовавшуюся логическую дыру Дуато залатал все в той же манере большого художника, не видящего особой разницы между авторским театром и репертуарной компанией. «Премьеры - не суп в пакетике и не пицца. Думаю, одна-две в год от меня - это нормально», - сказал хореограф и неожиданно заверил, что другие большие мастера, которых он намерен приглашать, важнее, чем он сам.

Один из них - Иржи Килиан, крестный отец и учитель Начо Дуато, два других также составляют канон: Уильям Форсайт и Матс Эк. О том, что этот канон из 1990-х, поскольку Эк не ставил балетов четырнадцать лет, а Форсайт давно ушел на территорию перформанса и contemporary dance, Начо Дуато либо умалчивает, либо не догадывается. Или же в результате так сильно повлиявшего на него пребывания в Санкт-Петербурге («после трех лет в России я чувствую себя готовым для Берлина») он искренне верит, что, когда имена действуют магически, вопрос их актуальности отходит на второй план.

Избежать обсуждения эффективности этой концепции в ближайшие годы хореографу будет сложнее, чем уклониться от вопроса на тему гомофобии в России, от которого Дуато отшутился («я не боролся с Путиным, я работал в классе») так быстро, что, кажется, не успел задуматься о последствиях. Реакция была столь резкой, что ему пришлось еще пару минут оправдываться («вопрос серьезный, но здесь не время и не место об этом говорить»), чтобы не оставить ощущения фальшивого старта.

Берлин