Хорошая новость: Народ безмолвствует
Какие бы истинные причины ни проглядывали за последними политическими событиями, формальным поводом к переменам каждый раз объявлялась воля народа. На присоединение Крыма Владимир Путин решился, по собственному признанию, полагаясь на данные социологического опроса, причем тайного. Несколько дней назад Восточный Донбасс провел подобие референдума о независимости, тоже апеллируя к мнению граждан.
Оба референдума были проведены таким образом, чтобы избирателям было как можно сложнее свободно выразить свои предпочтения. В Крыму, например, среди альтернатив, поставленных на голосование, отсутствовало сохранение status quo. В Донецке граждан спрашивали, хотят ли они независимости от Украины. Даже получив - по собственным уверениям - положительный ответ на этот вопрос, организаторы не имеют оснований для легитимного вхождения региона в состав Российской Федерации (о котором просят Москву) - этот вариант на голосование не выносился.
Воля народа - в любом смысле, который оправдывает политические последствия, - это сумма частных мнений миллионов граждан, которая совсем не равна результатам социологического опроса. Чтобы выяснить, чего на самом деле хотят люди, человечество придумало сложную и дорогостоящую процедуру свободных тайных выборов. В избирательной кабинке люди голосуют не за то, о чем говорят вслух.
Двадцать пять лет назад, глядя на то, как неожиданно рушатся казавшиеся неприступными коммунистические режимы, экономист Тимур Куран задался вопросом, как соотносятся частные предпочтения граждан и их публичное выражение. Помимо собственных убеждений и личной выгоды, рассуждал он, человек рассматривает еще много переменных - репутационный ущерб, риск потерять работу (особенно актуальный для государственных служащих) или даже просто необходимость спорить с пеной у рта, отстаивая свои идеалы. Если вторичные соображения перевешивают, люди легко фальсифицируют свои предпочтения. И общество, и правительство перестают понимать, чего на самом деле хотят люди. Разрыв между частным и общественным мнением постоянно растет, достигая таких масштабов, что ни один политолог не может уже предсказать, где случится следующая революция.
Для авторитарной власти этот разрыв - не причина неминуемого краха, а источник псевдолегитимности. Потому она с энтузиазмом играет в эту игру. Когда государственный телеканал даже не пытается изображать приверженность фактам и минимальную отстраненность, он выполняет свою прямую функцию. То есть информирует граждан не о том, что происходит в мире, а о том, как именно им стоит фальсифицировать свои предпочтения. Когда Россия поддерживает референдум военным присутствием, она делает то же самое: помогает людям лукавить.
Фальсификация предпочтений совсем не прерогатива несвободных режимов, просто в условиях несвободы к ней больше поводов. У Вацлава Гавела в книге «Власть бессильных» хорошо описан этот механизм: лавочник вывешивает в своей витрине плакат «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», потому что так меньше проблем. Кто знает, чего ему хочется на самом деле.