Как государство расстается с нефтью
В последние десятилетия международные компании теряли контроль над запасами нефти: власти богатых нефтью развивающихся стран вытесняли их со своего рынка. Но теперь из-за стагнации цен, сланцевой революции на Западе и потребности в инвестициях ресурсный национализм отступает
Увеличить добычу не получится
Планы по привлечению иностранных инвесторов выглядят скорее мечтой, их осуществление нереально даже в идеальных условиях, считает старший аналитик Oppenheimer & Co Фадель Гейт: «К сожалению, во всех этих странах политическая нестабильность, они управляются либо коррумпированными, либо некомпетентными правительствами, в таких условиях привлечь существенные иностранные инвестиции и достичь целевых параметров добычи будет не просто трудно, а невозможно». Способны нарастить добычу только Ирак и Мексика, прогнозирует Международное энергетическое агентство (МЭА). Ирак увеличит добычу, но не достигнет планируемого уровня в 5 млн баррелей (сейчас 3,3 млн баррелей, данные Bloomberg), cпособна нарастить объемы и Мексика, солидарен Бушен Бари из IHS. Добыча в Мексике падала на протяжении девяти лет до 2,5 млн баррелей с 3,5 млн. Благодаря корректировке законодательства в нефтяной отрасли и созданию более благоприятных условий для иностранного капитала страна способна выйти на 4 млн баррелей к 2025 г., отмечает Эд Морс из Citigroup. В большинстве стран ОПЕК за исключением Ирака, Саудовской Аравии, ОАЭ и Кувейта ожидается сохранение добычи на текущем уровне или ниже, в том числе в Ливии, которой не удается выйти на докризисные уровни производства нефти из-за политических и социальных потрясений, считает Бари. В мае добыча в Ливии составила 180 000 баррелей в день против довоенного уровня в 1,1 млн баррелей. Добыча Ирана из-за санкций Запада снизилась на 17%, доходы государства - на $80 млрд, подсчитало Управление энергетической информации (EIA) и администрация США, страна лишилась западных технологий и потребуется множество усилий и инвестиций, чтобы восстановить отрасль до докризисного уровня, обладание четвертыми по величине резервами нефти не гарантирует перспективы нефтяной отрасли, санкции против страны сохраняются. В ближайшие годы в МЭА не ожидают увеличения добычи и в Алжире: она, скорее всего, сохранится на текущей отметке в 1,37 млн баррелей в день из-за сохранения паралича государственной власти после масштабного коррупционного скандала вокруг государственной нефтяной компании в 2010 г.; бюрократические проволочки застопорили пересмотр контрактов, для технически сложных проектов добычи сохраняются непривлекательные условия. По прогнозу МЭА, доля стран ОПЕК в глобальном производстве нефти сократится с 43 до 41% к 2020 г. Глобальную нефтяную карту способна в ближайшее десятилетие поменять лишь Северная Америка, уверены в МЭА. Добыча в CША к 2020 г. способна быть гораздо выше текущих уровней (11,1 млн баррелей в день, данные EIA), считает Бари. Екатерина Кравченко
Иностранцев ждут в России
Процесс привлечения иностранных компаний в нефтегазовую отрасль России пока идет медленно, но постепенно будет ускоряться, считает партнер Greenwich Capital Лев Сныков. Отрасль нуждается в иностранных технологиях и инвестициях, особенно это касается добычи на шельфе и трудноизвлекаемой нефти, объясняет он. Государство будет способствовать увеличению присутствия на российском рынке иностранцев, считает Сныков. Больше всего совместных проектов по разведке и разработке нефтегазовых месторождений с иностранными инвесторами у государственной «Роснефти». Она вместе с американской ExxonMobil осваивает шельф в Карском, Черном, Чукотском морях и море Лаптевых, ведет проекты по добыче трудноизвлекаемой нефти в Западной Сибири и развивает проект по строительству СПГ-завода на Сахалине. А в проекте «Сахалин-1» по разработке трех месторождений на шельфе острова ExxonMobil - один из крупнейших акционеров с долей в 30%. Такая же доля в проекте у японской Sodeco (30%), а у «Роснефти» и индийской государственной корпорации ONGC - по 20%. С норвежской госкомпанией Statoil «Роснефть» подписала соглашения о совместном освоении шельфа Баренцева и Охотского морей и добыче трудноизвлекаемой нефти в Самарской области. С итальянской Eni у российской госкомпании есть проекты по совместному освоению шельфа Баренцева и Черного морей. С китайской CNPC у «Роснефти» подписан меморандум о сотрудничестве по добыче углеводородов в Восточной Сибири, предусматривающий создание СП, в котором контроль будет у российской компании. А в пятницу, 30 мая, премьер-министр Дмитрий Медведев подписал распоряжение о передаче права на разведку и добычу на Северо-Венинском газоконденсатном месторождении в Охотском море компании «Вениннефть», совместному предприятию «Роснефти» и китайской нефтехимической корпорации Sinopec. Она вместе с «Роснефтью» с 2006 г. управляет «Удмуртнефтью». «Роснефть» заинтересована в развитии партнерских отношений со всеми глобальными игроками, в том числе из Азиатско-Тихоокеанского региона. Компания обладает значительным пакетом предложений для всех заинтересованных сторон», - отметил представитель «Роснефти». Проекты с ExxonMobil, Statoil и Eni реализуются по согласованному графику, внешняя политическая обстановка не оказывает на них влияния, продолжил он. ExxonMobil не поддерживает санкции США против России и доводит эту позицию «до самых верхов», заявил на прошлой неделе акционерам компании ее гендиректор Рекс Тиллерсон. А чуть раньше на Петербургском экономическом форуме президент ExxonMobil Exploration Company Стивен Гринли рассказал «Ведомостям», что сотрудничество с «Роснефтью» идет по ранее утвержденному плану и за пределами России, в том числе в проекте по строительству СПГ-завода на Аляске. На том же форуме «Роснефть» подписала с британской BP соглашение о совместном освоении трудноизвлекаемых запасов доманиковых отложений в Волго-Уральском регионе, а с норвежскими SeaDrill и North Atlantic Drilling - соглашения о сотрудничестве в России и получении доли в North Atlantic Drilling. У государственной же «Газпром нефти» основной зарубежный партнер - американская Shell. Компании являются паритетными партнерами в Salym Petroleum Development, которая ведет добычу в Западной Сибири. А «Лукойл» на форуме заключил соглашение с французской компанией Total о совместной разработке баженовской свиты в Западной Сибири. Российские газовые компании также активно работают с иностранцами: у «Газпрома» есть партнерские проекты с немецкими E.On, BASF, Wintershall Holding (Северное море), французской Total (проект «Штокман»), японскими Mitsui, Mitsubishi Corporation и транснациональной Shell (в компании «Сахалин энерджи»). «Новатэк» в России работает с французской Total и китайской CNPC. Галина Старинская, Елена Ходякова
Власти Мексики, Ирана и Ирака, входящих в десятку крупнейших производителей нефти, а также Алжира и Ливии проводят или готовят реформы нефтедобывающего сектора. Во всех случаях преобразования предусматривают привлечение крупных западных компаний, предоставление им стимулов для работы в стране и разработки более рискованных месторождений, больший контроль над проектами и более существенную, чем раньше, долю прибыли.
Если все цели по либерализации нефтяного сектора, которые страны ставят перед собой, будут достигнуты, их совокупная нефтедобыча может вырасти едва ли не на 15 млн баррелей в день - что составляет более 16% от сегодняшних объемов потребления нефти в мире (91,3 млн баррелей в день в 2013 г., по данным Международного энергетического агентства, МЭА). Правда, на этом пути множество препятствий - от противодействия групп интересов внутри самих стран до возможного нежелания западных компаний работать в них.
Как уходили мейджоры
Процесс усиления государственного контроля над нефтегазовой отраслью идет давно. Например, Мексика еще в 1938 г. ввела госмонополию на нефте- и газодобычу, с тех пор иностранные компании не работали в стране. Тем не менее до начала 1970-х гг. компании-мейджоры контролировали около 85% мировых запасов нефти. Но традиционные запасы в США и Европе истощались, а в богатых нефтью странах позиции западных компаний слабели. Особенно быстро этот процесс пошел в прошлом десятилетии, когда сырьевой суперцикл привел к долгосрочному росту цен на черное золото и другие полезные ископаемые. В результате мейджорам, у которых доля в мировых резервах сократилась до 6%, приходилось соглашаться на все более жесткие условия работы, которые им выдвигали национальные правительства.
Так, в 2004 г. Ливия стала изымать 90% нефти, добытой компаниями. На следующий год Алжир заставил иностранные компании отказаться от контроля над месторождениями и ввел налог на прибыль, получаемую от продажи нефти по цене выше $30 за баррель. Ирак по контрактам 2009 г. оставляет компаниям лишь около $2 за баррель добытой нефти (при их заключении рыночная цена Brent была около $70, сейчас - около $110).
В Латинской Америке такие страны, как Венесуэла и Боливия, просто национализировали энергетические активы западных компаний, последним примером стала национализация Аргентиной в 2012 г. YPF, дочерней компании испанской Repsol.
В России доля государства в нефтегазовом секторе тоже росла. Так, к государственной «Роснефти» перешли активы сначала ЮКОСа, а недавно и ТНК-BP; частная «Сибнефть» была продана «Газпрому»; последний приобрел контроль в проекте «Сахалин-2» (первый в России завод СПГ) после того, как надзорные экологические органы стали предъявлять многочисленные претензии оператору проекта Sakhalin Energy (его контролировала Royal Dutch Shell); право на новые лицензии на разработку шельфовых месторождений получили только госкомпании. В Казахстане в 2007 г. правительство с помощью контролирующих органов надавило на западных производителей и увеличило свою долю в проекте «Кашаган» - по разработке гигантского шельфового нефтегазового месторождения в северной части Каспийского моря.
Что делали мейджоры
Но западные компании не сидели сложа руки. Они инвестировали в новые технологии добычи, и в последние годы эти вложения стали окупаться. Успехи в глубоководном бурении и применении гидроразрыва пласта позволили добывать нефть из прежде недоступных залежей. Прервалась почти 30-летняя тенденция падения нефтедобычи в Соединенных Штатах. Несколько лет назад они стали нетто-экспортером нефтепродуктов, а к концу десятилетия, по прогнозу МЭА, выйдут на первое место среди стран по добыче сырой нефти.
Американские, как и некоторые европейские компании, сокращают присутствие за рубежом. Себестоимость добычи сланцевой нефти в США в несколько раз выше, чем традиционной нефти на Ближнем Востоке, однако компании получают проекты и добытую нефть в полную собственность, тогда как в ближневосточных странах львиная доля выручки уходит государству. Хотя в Ираке себестоимость добычи может составлять около $20 за баррель, объемы производства ограничены политическими рисками, указал в январском докладе Эд Морс, директор глобального отдела анализа сырьевых рынков Citigroup.
И вот что получается. В США себестоимость сланцевой добычи, по данным МЭА, $60-80, но, согласно апрельскому прогнозу Wood Mackenzie, на месторождении Баккен в Северной Дакоте, одном из главных источников сланцевого бума, себестоимость в этом году может упасть до $58 благодаря повышению эффективности бурения. При этом при рыночной цене нефти более $100 (фьючерс на WTI в пятницу стоил почти $103, с 2012 г. цена не опускалась ниже $80) нефтяники даже сейчас заработают на каждом барреле от $20 до $40. А в Ираке по контрактам 2009 г. у них остается лишь $2 за баррель.
В странах-протекционистах добыча между тем падает. Исключение составляет лишь Ирак, где добыча растет (на 63% с 2005 г.), но там правительство поставило очень амбициозную цель - к 2020 г. увеличить ее втрое до 9 млн баррелей в день. В Иране же, по последним данным Управления энергетической информации США, за период с 2005 по 30 мая 2013 г. добыча сократилась на 23%. Падение пришлось на последние два года, когда действовали международные санкции, а до этого объем добычи практически не менялся, составляя около 4 млн баррелей в день. В Мексике за тот же период падение составило 25%, в Алжире - 12%, в Ливии - 44%. (А в США за то же время зафиксирован рост на 44%.) Между тем в Иране, Ливии и Алжире население привыкло к низким ценам на энергоресурсы и высоким социальным расходам, финансируемым за счет притока нефтедолларов.
Поэтому правительствам критически необходимо наращивать нефтедобычу, чтобы не допустить массовых протестов и дестабилизации внутренней обстановки.
Поэтому правительства либерализуют нефтяной сектор, чтобы привлечь западные компании, переговорные позиции которых теперь гораздо сильнее, чем в прошлом десятилетии. «Похоже, маятник качнулся в обратную сторону - от государственного доминирования в сфере производства энергоресурсов», - делает вывод Джонатан Вуд, помощник директора по транснациональным вопросам британской консалтинговой компании Control Risks.
Что предлагают мейджорам
Наибольшие перемены грядут в Мексике, где конституционные изменения впервые разрешат иностранцам участвовать в добыче нефти. По расчетам Citigroup, это позволит нарастить добычу почти вдвое до 5 млн баррелей в день, а годовые темпы роста, ожидают аналитики BlackRock, увеличатся на 1 процентный пункт, что эквивалентно $12 млрд. Политическая стабильность и близость к США делают страну привлекательной для иностранных компаний, об интересе к ней уже сообщили Chesapeake Energy, Total и Chevron. «Это гигантский шаг, - заявил гендиректор Total Кристоф де Марджери, однако предостерег: - Но мы пока не знаем, каковы будут условия контрактов».
Комментировать интерес к потенциальным сделкам в других странах руководители крупных компаний, опрошенные The Wall Street Journal, не спешат. Рик Ботт, президент и директор по операционной деятельности Continental Resources, одного из пионеров сланцевой добычи в США, полагает, что его страна привлекает столь большие инвестиции нефтегазовых компаний, поскольку приносимый ими доход достаточно высок и конкурентоспособен по сравнению с проектами в других странах (цитата по Bloomberg).
Напряженность в отношениях между Ираном и западными странами в этом году ослабла, что привело к активизации нефтедобывающей промышленности страны. Ожидается, что при достижении комплексных договоренностей по ядерной программе западные страны в ближайшие годы снимут запрет на инвестиции в нефтяной сектор Ирана. Правительство, которое надеется увеличить нефтедобывающие мощности на 43%, готовит для них значительные послабления - в плане и контроля над проектами, и сроков контрактов, которые увеличатся с обычных пяти до 15-20 лет. «[Либерализация] приведет к установлению более тесных отношений между западными нефтяными гигантами и иранским правительством, что, в свою очередь, укрепит экономические и политические связи между странами Запада и Ираном», - считает Эрфан Гассемпур, независимый нефтяной аналитик из Тегерана.
Однако вернуть западные компании будет не так просто, указывают эксперты. Этот процесс будет медленным, многое будет зависеть от коммерческой привлекательности проектов, ведь иранским месторождениям, сложным в разработке и плохо обеспеченным инфраструктурой, придется конкурировать с проектами в других странах, в том числе на самом Западе, указывает Эми Майерс Джаффе, исполнительный директор по энергетике и устойчивому развитию из Калифорнийского университета. Немалое значение также будут иметь культурные и исторические факторы, преодолеть противоречия в этой сфере не удастся за один день, даже если предложить выгодные коммерческие условия, добавляет она.
В Ираке, чтобы привлечь зарубежные компании на крупное месторождение Nasiriya, власти готовы обсуждать с ними долю выручки, которую те получат вместо фиксированной минимальной платы за каждый баррель. «В 2009 г. Ирак мог заставить нефтяные компании согласиться на жесткие условия», но в условиях конкуренции со сланцевой нефтедобычей «повторить это не удалось», говорит топ-менеджер европейской компании, работающей в стране.
Чтобы стимулировать компании инвестировать в более рискованные и дорогостоящие проекты, Алжир предлагает снизить налоги и роялти в зависимости от ожидаемого объема добычи, капиталовложений и рентабельности месторождения. Нефтедобыча в стране понемногу снижалась в последние годы, но с мая по июль 2013 г. рухнула с 1,5 млн до 1,1 млн баррелей в день из-за нападений на нефтепромыслы, антикоррупционных расследований и задержек с выдачей лицензий. В правительстве ожидают, что новый закон позволит увеличить добычу до 2 млн куб. м в день (это должно произойти в течение 7-10 лет, заявил в октябре министр энергетики Юсеф Юсфи) и начать разработку нетрадиционных запасов газа, которые оцениваются в 27 трлн куб. м.
Ливия планирует аналогичные изменения в законодательстве после принятия новой конституции. Страна располагает крупнейшими нефтяными резервами в Африке, но, по данным за 2012 г., занимает лишь 3-е место на континенте по нефтедобывающим мощностям и 4-е - собственно по добыче. Цель либерализации - увеличить мощности на 66%.
Политика по привлечению западных компаний может натолкнуться на противодействие бюрократов и структур, выступающих против либерализации, предупреждает Дени Флорен, помощник директора французской консалтинговой компании Lavoisier Counseil. И конечно, многое зависит от самих компаний - нет гарантий, что они вернутся, даже если потенциальная рентабельность проектов в странах Ближнего Востока и Северной Африки вырастет благодаря реформам, считает Джаффе: «Приоритет все больше отдается разработке сланцевых месторождений в Северной Америке, Австралии и Китае. Украинский кризис подкрепил сложившееся мнение о том, что геополитический риск является существенным фактором».
Кроме того, Джаффе сравнивает результаты успешных инвестиций в сланцевую нефте- и газодобычу в США с «печатанием денег», полагая, что ближневосточным и африканским странам «вряд ли удастся выманить капитал из нефтегазового бума в США».