Сделка под вопросом

Авторы жалобы оспаривают порядок заключения сделки с правосудием, предусмотренный главой 40.1 УПК, рассказал «Ведомостям» адвокат Дмитрий Аграновский. «Мы считаем, что ее неконституционность состоит в том, что гражданин сначала дает показания на кого-то, получает за это какие-то преференции, его судят, а тех, на кого он дал показания, судят уже после него. Таким образом, у обвинения появляется возможность формировать доказательную базу», - пояснил адвокат. По его мнению, этим нарушается принцип состязательности сторон, потому что у защиты нет возможности заключать с кем-то сделки. В пример Аграновский привел дело Константина Лебедева, который заключил сделку, дал показания против Удальцова и Развозжаева, получил 2,5 года лишения свободы и был освобожден условно-досрочно.

По мнению адвоката, инструмент сделки со следствием нужно привести к общемировым нормам. «В США сначала судят тех, на кого дали показания, и если суд оправдывает человека, то никакие блага гражданину, который дал показания, не полагаются. А у нас происходит все наоборот, так что нет никакой гарантии от обычного оговора», - подчеркивает Аграновский.

Адвокат Дмитрий Динзе, также участвующий в защите фигурантов «болотного дела», считает, что ломать сложившуюся практику никто не будет. «Понятно, что в отношении тех людей, которые заключают сделку, быстрее заканчиваются дела, потому что они, скажем так, быстрее расследуются. Получается, что люди, которые идут в особом порядке по сделке, должны будут ждать два-три года. Я думаю, что в наших правовых реалиях вопрос, связанный со сделкой, не будет признан неконституционным», - полагает Динзе.

По мнению адвоката Генриха Падвы, система сделок с правосудием работает ужасно: «К примеру, какого-то жулика поймали на преступлении. Он заключает сделку и оговаривает каких-то людей, чтобы получить как можно меньший срок. И теперь считается, что есть законный приговор, который установил эти факты».

Бывший прокурор, депутат Госдумы Юрий Синельщиков, напротив, сожалеет, что сделка с правосудием применяется редко. «Если не ошибаюсь, то таких дел всего 1%, к тому же сделки не всегда возможны. Преступник «пригоден для сделки», когда не только о себе может рассказать, но и представить другую информацию - о других преступниках, о похищенном имуществе», - поясняет он.

Хотя законодательство в этой сфере действительно несовершенно, признает экс-прокурор: «Обвиняемый обращается к прокурору, который должен принимать решение о заключении сделки. Направляется это обращение через следователя, который может не передать его прокурору. То есть до прокурора обращение просто не доходит. Это прореха в законе, которую нужно устранять».

Нужно отличать здравую идею сделки с правосудием от извращенной практики ее применения, уточняет адвокат Константин Ривкин. «Такой инструмент широко известен в мировой практике, откуда он и был позаимствован. Проблема в том, что многие здравые идеи, выросшие на западном опыте, в России превращаются в свою собственную противоположность, потому что у нас царствует обвинительный уклон, что признают даже первые лица государства. Поэтому такой инструмент в руках недобросовестных следователей и оперативных сотрудников превращается в средство облегчения для них жизни и искажения идей правосудия», - считает Ривкин.