Танцы, трупы, старички

Одна тысяча девятьсот девяносто девятый год. В китайской провинции начинают находить части человеческого тела - руку здесь, ногу там; все аккуратно упаковано и разослано по разным уголкам региона. Полицейский Чжан (Ляо Фан), которого только что бросила жена, расследует это мутное дело - и по ходу получает пулю, теряет работу в органах и окончательно скатывается в алкоголизм. Пять лет спустя у него появляется шанс вернуться к тому же следствию - уже в статусе любителя он наблюдает за прекрасной, робкой работницей химчистки, которая явно причастна к этой истории. И вообще представляет собой тот самый пресловутый тихий омут, в котором водится целое полчище чертей.

Невольные мысли о России на просмотре фильма «Черный уголь, тонкий лед» возникают постоянно - климат в том уголке Китая, где снят фильм, совершенно русский, музон в кафе, куда заходят герои, судя по всему, полный эквивалент песни «О, боже, какой мужчина», многоэтажки тоже легко впишутся в бибиревский ландшафт. Метет поземка, всем плохо, герой - пропащий, бухает и вполне себе сволочь. Никому уже, в сущности, ничего не нужно - но персонажи все еще двигают собой (может, России с Китаем уже наконец официально объединиться и тосковать вместе?). Все в этом фильме очень вяло, печально, но бесконечно элегантно - режиссеру Дяо Инаню попался прекрасный оператор, который атмосферу меланхолии нагнетает, наверное, даже когда снимает котов для своей страницы в фейсбуке или как там называется альтернативная китайская соцсеть.

Инань, насмотревшийся старых голливудских фильмов нуар, теперь создает свой нуар шинуаз в декорациях, казалось бы, вовсе к этому не приспособленных; с femme fatale, которая, как оказывается, женщина вовсе не роковая, а несчастная, по юности и дурости скрутившая целый криминальный клубок и теперь сама им давящаяся, губя заодно окружающих ее мужчин. С первого взгляда это не работает вообще никак: ты ворчишь про себя, что фильм - словно фальшивая елочная игрушка, блестит как настоящая, а радости никакой; что в артхаусе такого рода все, что угодно, можно пристегнуть к чему угодно, а режиссеру просто нравится делать умное лицо и потом шипеть на критиков, нечувствительных к тому, что он сам считает поэзией. Ворчишь вот так, ворчишь, а потом, пару суток спустя, отчего-то вспоминаешь картину с большой нежностью и к героям уже начинаешь относиться как к родным.

Совсем другое дело - «Зал Джимми» Кена Лоуча, 78-летнего мастера британского социального кино: картина ясная как слеза, четкая как штык и естественная как заяц. 1932 год. Из Нью-Йорка в Ирландию возвращается иммигрант Джимми Гралтон и решает организовать клуб, в котором люди могут общаться, танцевать и веселиться. Даже не пьянствовать - никакого алкоголя; просто тусоваться и плясать. Этого достаточно, чтобы Джимми объявили негодяем, коммунистом, и - чего уж мелочиться - Антихристом. То и дело поминают Сталина (вот бы изумился Сталин, узнав, что танцульками развратил целую ирландскую деревню) и стремятся изгнать Джимми, словно беса. Все как всегда: люди en masse трусы и глупцы, а особенно опасны те глупцы и трусы, кто осведомлен о происходящем в мире и норовит спроецировать это на свой мелкий мирок. И в результате Джимми выпроваживают из его любимой ярко-зеленой Ирландии, в наручниках и с конвоем.

Лоуч, с его-то опытом, прекрасно выстраивает картину - основной конфликт разворачивается между Джимми (он считает себя неверующим, хотя на деле он-то как раз вполне себе христианин) и католическим священником, который изначально является главным его противником, а потом медленно приходит к выводу, что всю жизнь учил прихожан не тому, не тому. Но уже поздно метаться - депортированный Джимми проживет остаток жизни в вольном американском городе Нью-Йорке, а на дремучей родине танцы перестанут считать чем-то богомерзким уже после его смерти.

Если говорить о конкурсе, то там единственная громкая премьера - фильм «Самый опасный человек». Григорий Добрыгин играет крайне подозрительного персонажа, человека с русской фамилией Карпов и мусульманским именем Иса - он нелегально приезжает в Гамбург и сразу становится объектом наблюдения спецслужб. Этот Иса Карпов, бородач с потупленным взором, рожденный 15-летней чеченкой, изнасилованной его русским отцом, по мере взросления начал взрывать в России все, что можно и что нельзя, - во всяком случае, признался в этом на допросе в ФСБ. (Хотя, как справедливо замечает одна героиня, «после 24-часового допроса у русских мы все признаемся в чем угодно».) Теперь, вероятно, он представляет опасность для западного мира. А если даже и не представляет, все равно может вывести на куда более серьезных ребят - он «рыбешка, на которую можно поймать барракуду, на которую можно поймать акулу», как выражается один персонаж.

Это экранизация Джона Ле Карре; его тягучий, тоскливый стиль в очередной раз набожно перенесен на экран - теперь Антоном Корбайном, выдающимся голландским фотографом и автором превосходного фильма «Контроль». Неизбежны сравнения «Самого опасного человека» с вышедшей пару лет назад картиной Томаса Альфредсона «Шпион, выйди вон» (основанной на другом романе Ле Карре) - и сравнения эти точно не в пользу Корбайна, на фильме которого постоянно клюешь носом. Впрочем, у него прекрасные актеры - компанию Добрыгину составляют Рейчел МакАдамс, Уиллем Дефо, Робин Райт, Даниэль Брюль и, разумеется, Филипп Сеймур Хоффман, для которого эта роль стала прощальной (он умер от героина вскоре после того, как были закончены съемки).

Самая же, пожалуй, любопытная программа ММКФ - «Фильмы, которых здесь не было». Составил ее Стас Тыркин, кинообозреватель «КП» (и с недавних пор программный директор омского кинофестиваля дебютов «Движение»). Тыркин полжизни проводит на фестивалях в Каннах, Берлине, Венеции, Локарно, Сан-Себастьяне, Роттердаме, Карловых Варах и т. д. - и набрал из тамошних программ картины, которые в России действительно никто не видел, но которые представляют несомненный интерес. Взять хоть «Геронтофилию» Брюса ЛяБрюса - комедию про квебекского юношу, который ничего в жизни так не любил, как мужчин в возрасте 80+. Устроился работать в дом престарелых - тут-то и начались у него малина да раздолье: с одним пациентом произошел даже бурный роман, который, правда, быстро закончился в силу естественных обстоятельств. Дикая, веселая, легкая, свежая, ни на что не похожая картина ЛяБрюса - один из самых приятных сюрпризов ММКФ. Ее, к сожалению, повторять больше не будут, но в программе еще много всяких замечательных странностей: Стас Тыркин плохого не посоветует.