Угроза майдана на сужающемся административном рынке
Аппаратная конкуренция за ресурсы на борьбу с угрозой майдана растет
Расширение угрозы майдана в российской публичной сфере имеет инструментальный характер, у этого процесса есть экономические и политические выгодоприобретатели, а также естественные ограничения.
«Все цветные революции во всех странах начинались под лозунгом борьбы с коррупцией», - заявил вчера замминистра внутренних дел Игорь Зубов на заседании экспертной рабочей группы в правительстве, где обсуждали инициативу Алексея Навального о введении ответственности за незаконное обогащение. А вот кинорежиссер Николай Бурляев объясняет «Известиям», как удалось заменить проект инновационных культурных центров (должны были развивать современное искусство) на проект региональных культурных центров (будут заниматься патриотическим воспитанием): «Мы проанализировали первоначальный вариант концепции, где шла речь о создании нового, пассионарного россиянина, агента перемен, который будет осуществлять политические реформы. Именно с таких вещей начинается майдан, о чем я сказал министру». Против гипотетического майдана уже создано вполне реальное общественное движение «Антимайдан», планирующее противостоять оппозиции на уличных акциях. Растет число людей, которых ФСБ разрабатывает как украинских шпионов.
Социологи говорят, что возможность протестов в обществе минимальна, несмотря на ухудшение социально-экономического положения, - как раз потому, что протесты негативно маркированы «майданом». Россиян успешно убедили, что майдан - это 1) фашисты, 2) происки ЦРУ, 3) угроза государству, 4) будет жестоко караться силовиками.
Но майдан оказывается универсальной угрозой, борьбой с которой можно оправдывать все более широкое поле деятельности и на борьбу с которой можно просить у власти все больше ресурсов. МВД явно считает, что реальная коррупция - меньшее зло, чем гипотетический майдан. Во всяком случае бороться с коррупцией может только само государство: участие общественности слишком опасно. На культурном фронте обвинения в майдане позволяют убрать конкурентов за бюджетное финансирование. ФСБ, продуцируя украинских шпионов, доказывает необходимость приоритетного финансирования своей работы. Все это вполне в духе известной теории политолога Симона Кордонского о формулировании угроз как основном методе работы на административном рынке ресурсного государства.
«Оранжевая угроза» образца 2005 г. позволила создать новые подразделения в силовых структурах и освоить средства на развитие массовых молодежных движений, но тогда время было спокойное и сытное. Сейчас ресурсов меньше, напряжение и испуг - больше (то, как испуг Кремля усиливается благодаря кремлевским же СМИ, - отдельная история). Возгонка угрозы майдана до невероятных высот, на которую власть пошла в целях мобилизации общества, создает новые риски.
Растет аппаратная конкуренция за ресурсы на борьбу с майданом, а оценка других угроз сильно падает, как и ресурсы на их предотвращение. Другие угрозы могут даже нарочно дискредитироваться: говоришь о дефиците бюджета или о коррупции - а не враг ли ты, майданом завербованный?
Службы, созданные государством для нейтрализации определенного типа угроз, могут реагировать на новые угрозы только как на когда-то бывшие. Это значит, что майдан - не обязательно верно идентифицированная угроза. Но старые идеи удобно продавать власти; то же самое происходит с импортозамещением или повторной индустриализацией. К тому же компетентность госменеджеров снижается вместе с ростом лояльности, отличать реальные угрозы от фантастических все сложнее.
Побочный эффект пропаганды угрозы майдана - экономия социальных расходов: граждане готовы потерпеть ради победы над воображаемым врагом. Но в то же время все новые агенты хотят заработать на своем патриотизме, а на подтверждение угрозы надо тратить все больше средств. Это игра с очень высокими ставками, поменять майдан на, допустим, землетрясение невозможно, поскольку за майдан страна уже платит, и платит все больше.