В музее Пушкина показывают портреты современников нашего главного поэта

В эти пушкинские дни (10 февраля - день памяти поэта) в музее Пушкина на Пречистенке открылась выставка «Певцы красноречивы, прозаики шутливы...», представляющая портреты тех, с кем он общался - т. е. откупоривал шампанского бутылку, переписывался, шутил, враждовал, мирился, кем восхищался и над кем посмеивался. Вся эта пестрая толпа певцов и прозаиков - Жуковский, Грибоедов, Вяземский, Чаадаев, Баратынский, Языков, Одоевский, Плетнев - не ведали, что по меньшей мере половине из них славу принесет это, иногда мимолетное, знакомство. И главным в их словарных описаниях станет не «поэт», «сочинитель», а - «современник Пушкина», «корреспондент Пушкина», в случае особого везения - «однокашник Пушкина», при удаче чуть меньшей - «последователь, наследник пушкинских традиций». И только потом будет перечисляться скороговоркой все то, что этот современник главного российского поэта ценил в себе сам: элегии, поэмы, драмы, романы.

Музей А. С. Пушкина составил замечательную просветительскую выставку, на которой будет интересно всякому любителю поэзии начала ХIХ в., хотя уместнее всего в этих залах смотрелась бы, что называется, учащаяся молодежь - например, преподавательница какого-нибудь гуманитарного лицея с птенцами. Вот, дети, посмотрите, портрет маслом, неизвестный художник изобразил курчавого молодого человека в очках, невероятного романтического красавца, но на самом деле оспа еще в юные годы изрыла ему лицо и даже выела глаз. Правильно, фотошоп. Это поэт Николай Иванович Гнедич. Игривая натура Пушкина проявила себя в отношениях к его переложению «Илиады» довольно выразительно, превознося вслух «умолкнувший звук божественной эллинской речи», переложенный на русский язык, в дружеском кругу Пушкин отзывался о переводе иначе, а язвительную эпиграмму о «кривом» Гнедиче-поэте даже стыдливо зачеркнул.

Большая удача выставки состоит в том, что это не просто галерея портретов, но история отношений Пушкина с их героями. Рядом с каждой работой - фрагменты из его писем и стихотворений, иногда, как в случае с Тютчевым, Кольцовым и Лермонтовым, - их стихи, посвященные ему. У портрета Петра Плетнева, трудолюбивого поэта и критика, например, висит цитата из письма Пушкина брату Льву: «Вообще мнение мое, что Плетневу приличнее проза, нежели стихи - он не имеет никакого чувства, никакой живости - слог его бледен, как мертвец. Кланяйся ему от меня (т. е. Плетневу - а не его слогу) и уверь его, что он наш Гёте». Обилие персонажей и богатство их внутренних отношений напоминает и о качестве тогдашней литературной среды: она была несопоставимо плотней и разнообразней нынешней.

Еще одно достоинство экспозиции в том, что помимо знаменитых портретов - Державина в исполнении Боровиковского, Александра Бестужева-Марлинского кисти брата Николая, - здесь немало и редко доходящих до широкого зрителя: изящная работа Шлезингера (какого именно - неизвестно), с которой Дельвиг глядит на нас вовсе не лениво и вяло, но заинтересованно и зорко; литография Алофа, изображающая Чаадаева - уставшего, не слишком молодого, недаром сам автор «Философических писем» остался ею недоволен. Любители артефактов смогут прикоснуться к жизни героев выставки, обратясь к витринам, на которых обнаружат подсвечник Чаадаева, чашечку из дома сочинителя исторических романов Лажечникова, портмоне Баратынского и портфель Гоголя. Всегда приятно убедиться, что служители Парнаса тоже люди, нуждающиеся в самом обыкновенном.

До 31 марта