Китайский город-сад

В 2005 г. занимавший тогда пост министра экономического развития Герман Греф (сейчас президент Сбербанка) говорил, что при создании российских ОЭЗ будет учтен передовой международный опыт, и ставил в пример Китай. Почти 10 лет спустя чиновники снова вспомнили о китайском опыте ОЭЗ при создании аналогичного инструмента для Дальнего Востока – территорий опережающего развития. Но пока Китай и его первая ОЭЗ в Шэньчжэне остаются недосягаемыми. «У китайцев все пошло – посмотрите, какие условия они создают! Посмотрите, что творится в Шэньчжэне!» – напоминал бывшим коллегам по финансово-экономическому блоку Греф, выступая на прошлогоднем форуме «Россия зовет».

Шэньчжэнь получил статус города и нынешнее название в 1979 г., когда председатель ЦК КПК Китая Дэн Сяопин решил создать по соседству с процветающим капиталистическим Гонконгом (остров был передан Китаю Великобританией только в 1997 г.) «материковую» точку роста. В 1980 г. было объявлено о создании в Шэньчжэне (тогда в городе жило 30 000 человек) первой в стране ОЭЗ. Идея «архитектора китайских реформ» была блестяще реализована: за прошедшие 35 лет население города выросло в 350 раз, сегодня на Шэньчжэнь приходится 16,8% национального экспорта электроники, город ежегодно приносит 2,5% ВВП Китая, а в 2013 г. привлек 4,4% от всех прямых инвестиций страны. В обнародованном в мае 2015 г. 13-м ежегодном рейтинге конкурентоспособности китайских городов, который готовит Китайская академия социальных наук, Шэньчжэнь впервые занял первое место, опередив Гонконг.

Импульс для развития Шэньчжэня придали географическое соседство с экономически развитым Гонконгом и особая политика китайских властей. Для резидентов Шэньчжэня применяются льготная ставка налога на прибыль и «налоговые каникулы» на пять лет с полным освобождением от выплаты налогов. При создании зоны правительство в первую очередь руководствовалось критериями постепенного развития. В отличие от других азиатских стран, например Малайзии, которая не смогла перейти от экспортных зон к зонам высоких технологий, Китай стал постепенно замещать сборочное производство более высокотехнологичным, считают аналитики Всемирного банка. Помимо привлечения иностранных инвестиций Шэньчжэнь стал площадкой для подготовки квалифицированных кадров, внедрения новых технологий и проведения либерализации национальной экономики.

Шэньчжэнь с первых же лет рос рекордными темпами: с 1980 по 1984 г. ВВП вырос в 6 раз (58% роста ВВП ежегодно). С 2000 по 2014 г. экономика региона выросла еще в 4,4 раза. По данным министерства коммерции КНР, в 2013 г. ВВП Шэньчжэня составил $146 млрд, товарооборот – $537,3 млрд, а экспорт – $305 млрд, что на 12,7% больше, чем в 2012 г. В 2015 г. Шэньчжэнь вошел в список 25 городов мира с наибольшим показателем роста ВВП. На сегодняшний день из 500 крупнейших компаний мира 189 инвестируют именно в него.

Бурный экономический рост в Китае напрямую связан с созданием ОЭЗ, уверены эксперты. К началу создания первой экономической зоны китайская экономика испытывала серьезные структурные проблемы: треть ВВП приходилась на аграрный сектор, уровень урбанизации составлял всего 18%, 67% населения проживало за чертой бедности. Если в 1978 г. доля Китая в мировом экспорте составляла только 0,75%, то в 2010 г. – уже 3,8%. С 1979 по 2011 г. объем прямых иностранных инвестиций в Китай вырос до $1,1 трлн, а доля прямых инвестиций составила более 95%.

Чтобы прийти к таким результатам, Китаю потребовался тридцатилетний опыт развития особых зон. «Управление ОЭЗ похоже на воспитание ребенка: нужно постоянно поддерживать ее развитие, пока она не сможет эффективно работать самостоятельно», – указывает вице-президент Jurong Consultants Вилфред Лу.

Главные преимущества Шэньчжэня – это комплексность, экономическое окружение и законодательство, пишет старший экономист Всемирного банка Томас Фэрол. Чисто индустриальные зоны дают только занятость на сборочных производствах низкоквалифицированным рабочим, но успешные ОЭЗ – те, которые интегрированы в крупные территориальные кластеры с мощной финансовой и технологической инфраструктурой. По данным исследования ВБ, нередки случаи, когда претендующая на продвинутость зона превращалась в набор отверточных или низкотехнологичных производств, так как первыми резидентами вместо, например, электронной промышленности становились текстильные производства. В Шэньчжэне уже в 1980-х гг. появилось собственное муниципальное правительство, а позже – независимая административная система. Процесс управления здесь упрощен до такой степени, что сейчас Шэньчжэнь стал автономным городом, отмечает Фэрол.

Далеко не всем международным ОЭЗ удалось повторить успех Шэньчжэня. Так, крупнейшая особая зона Сенегала провалилась из-за слишком большой бюрократии, высоких цен на электроэнергию и отдаленности от морского порта. Предприниматели отказались инвестировать в 61 из 139 утвержденных особых зон в индийском штате Махараштра из-за непредсказуемого политического курса, непрозрачных методов проверки и неуверенности в экономической рентабельности. Для ведения бизнеса компаниям нужно иметь дело с 15 различными государственными агентствами, а массовые протесты местных жителей из-за отъема земли под ОЭЗ снижают интерес потенциальных инвесторов. Для решения проблем бюрократии и коррупции, например, на Филиппинах формируют частные ОЭЗ, сейчас в стране частных особых зон в 10 раз больше, чем государственных. ОЭЗ продолжают вызывать интерес и у государства, и у частных компаний, считают эксперты. По прогнозам директора Глобального института McKinsey Ричарда Доббса, общее количество ОЭЗ к 2025 г. может достигнуть 5000, однако 40% из них будут находиться в одной стране – Китае.