Мировой тренд не укрепился в России

Денис Широкий, директор бизнес-единицы «Бизнес» МТТ

Мировой тренд

Михаил Романов, партнер, руководитель группы по оказанию услуг компаниям отрасли связи, сектора технологий и медиасектора EY

Давайте рассмотрим рынок слияний и поглощений в телекоммуникационном секторе без фокуса на Россию.

Очевидно, что мировой рынок М&A несколько сократился. В основном из-за того, что стало меньше сверхкрупных сделок. Однако активность на рынке М&A, особенно в основном сегменте, который мы оцениваем от $100 млн до $10 млрд, практически та же. Если сравнивать I квартал 2016 г. и I квартал 2015 г., то количество и объем сделок примерно одинаковые. Наибольший интерес к сделкам М&A отмечается в технологическом секторе, при этом стоит отметить, что телеком и медиа не входят в топ-5 секторов по объему и количеству сделок.

Основными драйверами сделок в 2016 г. остаются низкие темпы экономического роста, появление новых технологий, размывание отраслевых границ и изменение потребительских предпочтений. Несмотря на нестабильную геополитическую ситуацию и связанную с ней экономическую неопределенность, как нам видится, в ближайшее время на рынке M&A сохранится стабильность, никаких потрясений мы не ждем.

Относительно мультипликатора сделок стоит отметить, что в телекоме он невысокий и по сравнению с прошлым годом даже немного понизился.

Сделок, стоимость которых рассчитывается на основании этого мультипликатора, не так много, чтобы говорить о какой-то тенденции на понижение, но и тенденции к росту также не наблюдается.

Что происходит в мире M&A с телекомактивами? На рынках США и Западной Европы активно заключаются сделки с целью трансформации бизнеса, что обусловлено высокой привлекательностью мультисервисных предложений и общей тенденцией к консолидации. Как и ранее, высокую инвестиционную активность проявляют азиатские компании, которые совершают смелые приобретения в перспективных сегментах цифрового рынка и консолидируются с другими игроками.

Если говорить о типах сделок, то они разные в разных регионах мира. Это и консолидация операторов внутри секторов мобильной и фиксированной связи, и консолидация мобильных операторов с фиксированными, и покупка провайдеров, и покупка местных игроков иностранными компаниями.

Наша компания в прошлом году провела опрос руководителей операторов связи и выяснила, какие M&A-активности являются для них самыми важными, какие проблемы и бизнес-задачи они пытаются решить, какие сделки их интересуют в ближайшей перспективе.

На первом месте респонденты указали консолидацию на рынке в ключевых услугах и консолидацию на рынке в смежных услугах, например платное телевидение. Это два главных приоритета для бизнеса. Кроме того, респонденты отметили ввод новой индустриальной вертикали и избавление от непрофильных активов, особенно это касается башен. Еще одним приоритетом и драйвером сделок указали привлечение новых талантов и знаний, в том числе посредством покупки компаний. Это, например, одна из причин, которую называла AT&T, когда покупала DirectTV. И, конечно, выход на новые географические рынки. Хотя все сознаются, что географический аспект не самый хороший драйвер именно с точки зрения синергии. Операторы связи рассказали, что у них в приоритетах. Посмотрим, что на самом деле происходит.

Итак, высвобождение капитала, т. е. продажа основных средств (антенно-мачтовых сооружений), и аутсорсинг. Здесь есть определенный рост. В 2014 г. был пик, однако и позже мы наблюдаем активность. Это либо шеринг инфраструктуры между операторами, создание совместных предприятий, т. е. полный spinoff (реорганизация и создание) двух или нескольких компаний и опять-таки шеринг с помощью СП-инфраструктуры; либо lease back. И непосредственно шеринг инфраструктуры между двумя операторами без создания какого-либо СП. Обе эти тенденции показывают рост. И на американском, и на европейском рынке башенные компании растут и продолжают покупать активы. В принципе, это хорошее высвобождение капитала, тем более что уже многие [телекомоператоры] решают, что конкурентным преимуществом и основным бизнесом это для них не является.

С появлением технологии ОТТ многие задумались о создании собственных венчурных фондов. Это тенденция не нова. Особенность в том, что эти венчурные фонды «диверсифицируются» из Силиконовой долины в Израиль, в Европу. К примеру, лаборатория инноваций Orange Fab, которая уже достаточно давно существует в Сан-Франциско, открывает офис в Испании. Инвестиции в молодые компании и их идеи продолжаются: компания Comcast создала СП с большим стартапом в Колорадо; Verizon, которая имеет один из самых больших портфелей технологий и сервисных платформ среди телекоммуникационных компаний, также закрыла большую сделку по покупке AOL, и т. д.

Инвестиции в сферу IоT (Internet on Things – интернет вещей) будут увеличиваться. К 2020 г. общее количество подключенных к интернету устройств превысит 50 млрд. Ожидается, что в этом году к интернету ежедневно будет подключаться 5,5 млн новых физических объектов. Очевидно, что мобильным операторам это достаточно интересно.

С 2011 по 2015 г. было совершено приобретений более чем на $30 млрд в секторе технологии M2M. В приобретение компаний в сфере облачных технологий было вложено более $40 млрд. И все чаще не просто в дата-центры, а и в IaaS (Infrastructure as a Service – предоставление компьютерной инфраструктуры как услуги на основе концепции облачных вычислений) и т. д. Другими словами, происходят вложения в новые услуги, объединенные коммуникации, хранение и безопасность.

Ну и самый ощутимый тренд с точки зрения крупных сделок на телекомрынке – это непосредственно конвергенция и консолидация в основном сегменте. Я умышленно объединяю эти два понятия, потому что граница между различными сервисами, особенно медиа и телекомом, становится все более условной. Давайте здесь чуть подробнее.

Великобритания: Liberty Global покупает Virgin Media именно для того, чтобы развивать модель quad play. Это они пытаются делать не только на рынке Великобритании, а вообще по всей Европе. Liberty Global сегодня много чего покупает. В частности, они приобрели компанию Ziggo, голландского кабельного оператора. Сейчас совместно с Vodafone (50/50) они создают совместное предприятие. То есть Liberty Global через Ziggo вместе с Vodafone, предоставляя услугу quad play, смотрит, как эта бизнес-модель будет отрабатывать. Liberty Global часто говорит о возможном потенциальном слиянии с оператором связи, например Vodafone. Безусловно, это была бы сделка века, огромный синергетический потенциал. Никто серьезно это пока не рассматривает, но, мне кажется, это своего рода тест-кейс. Будет интересно посмотреть именно на примере Нидерландов, где проникновение в FTTH составляет 95%, насколько полноценно эта модель будет работать. Другой пример – Vodafone покупает Kabel Deutschland и т. д.

ВT, как вы знаете, приобрела ЕЕ у Deutsche Telekom и Orange. Поскольку фиксированный оператор приобретал мобильного оператора, антимонопольный регулятор сделку разрешил. В то же время совсем недавно было объявлено, что регулятор запретил объединение Hutchison и О2, потому что это слияние двух мобильных операторов в Великобритании. Это был полный запрет сделки, который регулятор объяснил тем, что в Великобритании нужны четыре мобильных оператора, а концентрация 40% рынка у объединенного Hutchison О2 – это было бы конкурентно неправильно. Здесь наблюдается определенное разногласие между бизнесом и регулятором. Бизнес считает, что 2–3 оператора для такой страны, как Великобритания, в теперешних экономических условиях – это нормально. Регулятор полагает, что для конкурентной среды это слишком мало. В Италии, как вы знаете, компании Wind (Vimpelcom) и H3G (Hutchison) также хотят объединяться в СП. Посмотрим, что регулятор скажет об этой сделке. Много интересного происходит во Франции. Компания SFR была продана более чем за 20 млрд евро кабельному оператору Numericable (Altice Group). Группа Altice также заявляла о своих намерениях приобрести Bouygues Telecom на тот момент времени, но эта сделка не состоялась. Теперь Orange хочет купить Bouygues Telecom, но они пока не договорились.

Все эти примеры говорят о том, что операторы хотят консолидироваться и бизнес хочет конвергировать услуги, и этот тренд сохранится в обозримом будущем.

В заключение – опять-таки из нашего опроса руководителей мировых операторов связи – есть три цитаты, которые, мне кажется, очень правильно подытожат основные M&A-тенденции.

«Мы смотрим на небольшие сделки, которые будут увеличивать наш темп роста и конкурентоспособность и постепенно оказывать позитивное влияние на производительность». В данном случае речь идет о глобальной телекоммуникационной компании, которая рассматривает инвестиции в новые передовые технологии ОТТ, интернет вещей, M2M, – они считают эти направления одними из главных драйверов будущего роста.

«Мы оппортунистически настроены, особенно на развивающихся рынках. Наше видение заключается в том, что мы должны следить за большими рынками на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Азиатско-Тихоокеанском регионе». Это уже другая компания, у которой много международных активов и которая всегда проактивно смотрит, где бы еще чего прикупить, присматриваясь именно к локализованным бизнес-кейсам в той стране, где у нее находится target.

И последняя ремарка именно с точки зрения консолидации: «...Никакая экономическая модель не может оправдать наличие более чем двух, максимально трех телекомоператоров в больших европейских странах». Это крупный европейский оператор, который считает, что регулятор часто проявляет немотивированную жесткость и выдвигает нереалистичные требования к консолидационным сделкам, в то время как сами операторы видят их как необходимый механизм для дальнейшего развития.

Оказались на перекрестке

Александр Поповский, исполнительный вице-президент по развитию массового рынка «Вымпелкома»

У российского рынка мобильной связи есть серьезные структурные проблемы, от которых страдает и ряд европейских рынков. А ситуация, когда операторы очень близки друг к другу по доле рынка (особенно «Мегафон» и МТС), существенно обостряет конкуренцию и усугубляет эти проблемы.

Мой коллега Василь Лацанич в своем выступлении отделял разные виды консолидации. И это правильно – они очень отличаются по экономическому смыслу. Когда мы говорим о поглощении, о присоединении, о слиянии двух операторов на одном страновом рынке, это вряд ли такая же сделка M&A, как расширение влияния одного из операторов на другую страну или на соседнюю отрасль. Очевиден и подспудный мотив – снижение уровня конкуренции на рынке. И в любом бизнес-кейсе, который обосновывает эту [внутристрановую] сделку, заложены эффекты от снижения конкуренции. А конкуренция все-таки полезна. Правда, есть оборотная сторона, на которую сегодня все чаще напирают европейские телекомлидеры: при высоком уровне конкуренции у операторов снижаются возможности для инвестиций. Сейчас в России девальвация подстегнула этот процесс, и в какой-то степени мы едем на определенном запасе. Но со временем проблема будет усугубляться. Будет гораздо сложнее найти денежный поток одновременно и для дивидендов, и для дальнейшего строительства сетей на том уровне, к которому мы в России привыкли (а он высок, чтобы там ни говорили, особенно с учетом пространств нашей страны).

Тезис о неизбежности консолидации непосредственно на российском рынке (я имею в виду отраслевую консолидацию внутри мобильной связи) имеет под собой серьезные основания. Другое дело, что сейчас этому мешают субъективные причины, а через год или два, может быть, исчезнут объективные предпосылки. Поэтому я бы не стал утверждать, что мы в России обязательно столкнемся с внутриотраслевой консолидацией.

Что мы увидим в перспективе следующего года точно – это межотраслевую консолидацию. Мы как раз на днях озвучили цифры нашего первого конвергентного продукта (линейка мобильных тарифов «Всё» или «Всё в одном»: мобильная и фиксированная связь, домашний интернет и ТВ). У нас по прошествии пары месяцев уже 100 активных клиентов пользуются им. И если это получит распространение среди миллионов домохозяйств (а мы уверены, что получит), то неизбежна консолидация мобильных и фиксированных операторов. И несмотря на то что и у нас, и у МТС уже есть серьезные активы фиксированной связи, мы будем в этом участвовать.

Что касается проблемы непосредственно отрасли мобильной связи, связанной с падением доходов и необходимостью роста инвестиций в твердой валюте, то здесь могут быть и другие варианты решения. Я имею в виду прежде всего network sharing, т. е. совместное строительство и/или совместную эксплуатацию сетей. Мы пока в России подошли только к первому уровню. Мы [«Вымпелком»] очень успешно – прежде всего с МТС и в чуть меньшей степени с «Мегафоном» – строим сети четвертого поколения. Следует и дальше говорить о расширении и совместном использовании спектра – это в значительной степени может решить проблему.

В Европе другой взгляд на проблему network sharing. Там, вопреки большому количеству разговоров, мало крупных проектов в этой области. Это связано с тем, что всегда есть дилемма, являешься ты активным участником процесса по объединению сетей или имеешь четкие планы на объединение своей компании с другой. Потому что эти процессы network sharing могут стать такой poison pill (ядовитой пилюлей) для процессов M&A. И, я думаю, это одна из причин, почему в России не произойдет такого масштабного явления, о котором здесь упоминали, – слияния «Вымпелкома» и Tele2. Так или иначе экономические предпосылки, связанные с необходимостью высоких инвестиций, за счет совместного использования сетей мы уберем. Более того, если мы по-настоящему будем активны в этом процессе, это снизит и вероятность сделок M&A. Как бы привлекательно они ни выглядели изнутри отрасли, для потребителя они гораздо менее привлекательны с точки зрения ценовой динамики, которая складывается на рынке.

А вот что касается сделок, связанных с расширением влияния операторов в той цепочке ценностей, в которой мы сейчас уже находимся, то мобильные операторы оказались на перекрестке. С одной стороны, мы оказались и в медиацепочке: если посмотреть статистику, то здесь свыше 50% объема – это уже видеотрафик. С другой – мобильные финансовые услуги. Сейчас они пока вышли на плато после неплохого роста в последние несколько лет, но уже просматривается следующий рубеж [рост]. Третья тема также связана с медиа: это мобильная реклама и рост таких направлений, как programmatic buying (автоматизация и оптимизация закупок рекламы) и realtime bidding (аукцион рекламных объявлений в реальном времени). Здесь операторы могут играть уникальную роль в процессе размещения и продажи рекламы, сопоставимую с поисковыми компаниями, если даже не более важную. И в таких соседствах, на этом перекрестке value change, мы точно увидим сделки, связанные со слияниями и поглощениями.

Есть варианты кроме консолидации

Прозвучало много хороших и, наверное, правильных мыслей и заявлений. Но вот что меня поразило. В выступлении Василя Лацанича я услышал, что инвесторы верят в рост [отрасли], и мы абсолютно с этим согласны. Но из презентации к другому выступлению [Михаила Романова] следовало, что в 2015 г. основные инвестиции на рынке телекома были сделаны не в рост, а в покупку бизнесов либо себе подобных, либо стабильных, связанных с телевидением. Соответственно, основной вопрос: а нужны ли телекому деньги для инвестиций? Какую-то инвестиционную модель, интересную для инвесторов, показать сложно. По факту весь прошлый год был ознаменован инвестициями в простые вещи, которые стабилизируют доход, упрочняют долю рынка, но не несут какого-то взрывного роста, не несут новых услуг, новых возможностей на рынке. И я предлагаю обсудить: а есть ли какая-то модель кроме консолидации?

Мы [в МТТ] считаем, что консолидация – это не самое лучшее, что может произойти с рынком. Потому что консолидация всегда негативно влияет на конечных потребителей. Все, кто учился в институте и помнит треугольник спроса и предложения, понимают, что это плохо с точки зрения развития, инновационности, с точки зрения внедрения новых сервисов.

А есть ли другие модели? Мы сегодня очень много говорим про консолидацию и мало – про развитие новых сервисов, изменение модели монетизации. В принципе, в выступлении Михаила [Романова??] говорилось, что менеджеры организуют фонды. Но объем инвестиций в эти фонды остается, как я понял, достаточно незначительным по итогам 2015 г. И существенных сделок не происходило.

Может ли кто-нибудь назвать запущенный телекоммуникационным оператором стартап, который набрал бы хотя бы 10 млн пользователей? Нет. Видимо, исторически не получается такая модель.

Но есть такая модель, как модель партнерства. Есть бизнес-модели, которые показывают, что на этом рынке можно работать достаточно эффективно и достаточно инвестиционно привлекательно. Есть такие компании, как Twilio или Salesforce. Например, если посмотреть на рынок b2b и на поведенческую модель абонента b2b-сегмента SMB (малого и среднего бизнеса) в Европе, то задаешься вопросом: куда пропадает телеком? А он пропадает в мобильном приложении Salesforce. Продавцы уже не пользуются ни мобильными, ни стационарными телефонами. Они нажимают кнопочку «позвонить» в CRM (системе Customer Relationship Management). А Salesforce – одна из лидирующих компаний в области CRM. Треть предприятий в Европе на сегодняшний день состоят в Salesforce. Это значит, что треть коммуникационного рынка перетекла в Salesforce.

Платит ли он [клиент] за эти коммуникации? В большинстве случаев – нет. Потому что Salesforce используют мессенджеры, соцсети, т. е. альтернативные каналы коммуникаций. При этом сама Salesforce, сама Twilio не являются операторами ни мобильной, ни фиксированной связи. Эти компании строят платформы, которые дают открытый доступ ко всему функционалу телекомоператоров, которые тратят миллионы и миллиарды долларов на CAPEX, чтобы дать эту возможность рынку. При этом получается забавная ситуация, что напрямую зайти в телекомоператора и получить эти сервисы и в России, и в мире довольно сложно. Нет равных и прозрачных правил игры. Нет какой-то устойчивой модели, которая позволила бы стартапам агрегировать на платформе телекоммуникационного оператора.

И, на наш взгляд, более эффективно говорить не о консолидации рынка, не о покупке себе подобных операторов и не о выходе на новые территории, потому что проникновение связи по всей земле приближается к 100%, а на многих территориях зашкаливает. Говорить следует о создании ясных правил игры, в которой телекоммуникационные операторы смогут не терять объем коммуникаций из-за альтернативных мессенджеров и альтернативных профессиональных приложений, а предоставлять сервисы подобного рода стартапам. Такова наша позиция.

«Действия неорганического характера»

Василь Лацанич, вице-президент по маркетингу, член правления МТС

Еще десяток лет назад все телекомы в мире хорошо росли, показывали рост доходов на своих родных полянах и чувствовали себя неплохо. Но в последнее время телекоминдустрия усилила свои родовые болезни и потеряла несколько врожденных иммунитетов. Под родовыми болезнями я подразумеваю извечное падение цены на трафик. Процессинговая мощность и storage – здесь цены тоже падали так же стремительно или похожими темпами. Стоимость минуты, мегабайта, sms и т. д. падала радикально. Мы как-то подсчитали, что за десяток лет стоимость мегабайта упала в 108 раз. Вряд ли вы найдете другую индустрию, которая бы так быстро теряла цену на товар, который продает. Но, не снижая цены, телеком не смог бы предоставить клиентам возможность потребления большого объема информации.

В то же время, когда мы говорим о падении удельной стоимости в случае телекома, который, условно говоря, продает воздух, т. е. connectivity, объем имеет значение, но не столь прямое, как, например, в горнодобывающей индустрии. У нас важен объем получаемых с клиента денег, который определяет возможности по инвестированию и по эффективности бизнеса.

За последние годы объем денег в российском телекоме – по крайней мере в мобильной индустрии – не изменился. Однако в целом – если взять все регионы и присовокупить фиксированную индустрию – есть тенденция к снижению. Это означает, что в условиях общей инфляции и девальвации, которая тоже бьет по отрасли, мы ухудшаем свою эффективность. В этой истории нужно еще учитывать CAPEX, который за последние годы практически не падал – в рублях точно. Есть заявления о возможности снижения CAPEX в будущем, но вряд ли речь может идти о долгосрочной перспективе. Последний раз такое заявление было сделано ближе к концу строительства сетей третьего поколения в надежде на то, что «наконец-то построили – теперь поживем, поиспользуем и инвестировать будем меньше». Но, как вы понимаете, пришла сеть четвертого поколения и пришлось опять инвестировать. А под конец инвестиций в сети четвертого поколения придет сеть пятого поколения.

И на фоне всего этого есть требование со стороны и потребителей, и контролирующих органов постоянно повышать качество услуг. Я говорю о России, но, если посмотреть на любой телеком в мире, вы увидите те же тенденции, отличие лишь во времени и некоторых деталях.

Неудивительно, что 4–5 лет назад многие телекомы в мире, которые хорошо росли за счет увеличения базы, роста потребления и новых услуг, как только эта кривая вышла в ноль, задумались о действиях неорганического характера. Если вы посмотрите отчетность операторов в России, особенно мобильных операторов, за последние кварталы, то увидите тот же самый выход в ноль. Поэтому сегодня мы сидим и разговариваем не о том, как операторы будут расти дальше, продавая больше услуг или улучшая их качество, а о том, как расти за счет консолидации и «неорганики».

Во всем мире путь этот проходится и где-то уже пройден, и мы идем по нему. Первые объявления о консолидациях – внутрииндустриальных и кроссиндустриальных – появились как раз 4–5 лет назад, когда операторы, чтобы поддержать рост, начали приобретать себе подобных или близких.

Здесь есть два аспекта. Если мы покупаем другого оператора, мы просто наращиваем свою долю, показываем неорганический рост и пытаемся потом эту долю удерживать. Если же покупаем не себе подобного (как это делают американские операторы, которые покупают веб-порталы), то пытаемся расти в сторону смежных бизнесов, которые могут расти даже быстрее, чем наш собственный.

Многие задают совершенно логичный вопрос: а надо ли расти? Разве не все хорошо, когда у тебя огромная доля рынка, денежный поток и ты платишь дивиденды?

Но тут возникают две проблемы. Первая: вспомните, что случилось с китайской экономикой, когда прогнозы по ее перспективам роста снизились с 7 до 4%. Она потеряла в капитализации до 30%. О чем это говорит? О том, что инвесторы покупают рост, они не покупают стабильность. Мы, как [телеком-]операторы (а в России это один из самых стабильных бизнесов в последнее время), к сожалению, долгое время только теряли свою стоимость, потому что люди перестали видеть в отрасли эффективный рост. И второе. Инфляция и девальвация делают свое дело. Если мы не попытаемся компенсировать увеличение себестоимости через рост, то придется выжимать из бизнеса последние соки, а иногда их уже и нет. Поэтому любая консолидационная активность операторам жизненно необходима. Под консолидацией я имею в виду не только консолидацию по схеме «оператор – оператор», но и взаимоотношения оператора с другими бизнесами.

МТС как группа давно перестала быть исключительно мобильным оператором. Давным-давно, перекупив целый ряд фиксированных сетей (около 90 юрлиц), мы агрегировали их и сегодня срослись практически в единый организм. Тогда никто не задавался вопросом: а консолидация ли это? А какой это характер M&A? Мы просто видели, что это тоже телеком, в который надо идти.

Мы пошли дальше – в контентный бизнес, в покупку IT-интеграторов. Мы понимаем, что это те направления, которые могут помочь расти нашему бизнесу в целом. Это далеко не единственно возможные консолидации на рынке. На сегодняшней конференции вспоминали случай British Telecom и мобильных операторов. Это классический красивейший пример возможной консолидации. И это все телеком. Один родился в проводах и там остался. Второй родился в радио или вышел в радио и там существует. Объединяя их, можно развивать и конвергенцию, и общий футпринт телекома. Так что мы в МТС мыслим и в этом направлении. Для нас очевидно, что это вопрос если не выживания, то по крайней мере роста и создания возможностей роста за пределами уже очень хорошо обработанной поляны.