Как получить технологии

Согласование сделки по покупке немецкой Bayer американской компании Monsanto стало прецедентом для российской ФАС. В мире появился крупнейший производитель генетически модифицированных семян, пестицидов и гербицидов. А у ФАС появился первый опыт принудительного трансфера технологий для обеспечения конкуренции.

ФАС предписала Bayer передать России молекулярные средства селекции высокопродуктивных семян и отдельные коллекции генетического материала. Кроме того, российские компании получат недискриминационный доступ к технологиям цифрового земледелия – приложениям и цифровой платформе.

Координацию трансфера технологий осуществляет Центр технологического трансфера на базе НИУ ВШЭ. Пока этот вопрос в законодательстве не урегулирован – и только в пятом антимонопольном пакете предложена концепция «доверенного лица». Однако уже сейчас этот центр получил от ФАС, по сути, властные полномочия и будет следить за исполнением предписания. Такое «делегирование» не может не вызывать беспокойства. К тому же возникают вопросы и по части обеспечения «доверенными лицами» сохранности коммерческой тайны, которую органы власти в нашей стране не особо берегут.

Россия была лишь одной из 30 юрисдикций, где Bayer требовалось согласовать сделку. В частности, министерство коммерции Китая пришло к выводу, что Bayer может в одностороннем порядке устранять или ограничивать конкуренцию – например, повышать цены, что Bayer и Monsanto являются основными конкурентами на китайском рынке определенных видов семян и сделка может усложнить доступ новых игроков. Цель Monsanto – «сделать современное сельское хозяйство одностанционной продуктовой и сервисной платформой, подобной Amazon.com», решило министерство и потребовало, чтобы участники сделки в течение пяти лет после ее завершения обеспечили всем китайским сельхозкомпаниям и разработчикам приложений доступ к своей базе цифрового сельского хозяйства. Как именно и на какие технологии – в решении, впрочем, не говорится. Это дает возможность передать, например, устаревшие технологии, девальвировав тем самым меры по обеспечению конкуренции.

В портфеле министерства коммерции КНР накоплено немало подобных случаев. По сделке DuPont и Dow Chemical Company оно предписало передать технологии DuPont всем китайским компаниям и дистрибуторам. В сделке Panasonic и Sanyo – предоставить всем компаниям лицензию на использование интеллектуальной собственности, связанной с лизинговым бизнесом. А покупку Microsoft финской Nokia министерство одобрило с условием, что Microsoft обеспечит бесплатный доступ к своим лицензиям.

Добиваясь принудительной передачи иностранных технологий и интеллектуальной собственности китайским конкурентам, министерство коммерции может использовать довольно широкий арсенал инструментов, в том числе законы о национальной безопасности и о кибербезопасности, национальный стандарт кибербезопасности. Они требуют от иностранных компаний передавать ключевые технологии властям Китая, такие как исходные коды, алгоритмы шифрования и обширные данные, раскрывающие интеллектуальную собственность. А антимонопольный закон КНР запрещает доминирующему владельцу прав на результаты интеллектуальной деятельности отказывать без объективных оснований в выдаче лицензии, если это препятствует конкуренции. Все это создает риски для иностранных компаний, поскольку китайские конкуренты смогут «копировать» технологии, видоизменять их и создавать, по сути, новый продукт.

При этом патентный закон содержит довольно абстрактные условия принудительного лицензирования результатов интеллектуальной деятельности. Например, если это требуется в интересах общества, в интересах общественного здравоохранения для производства лекарств, для их экспорта, если это требование международного договора, и даже если изобретение или полезная модель просто особенно важны для экономики Китая.

Текст подготовлен по материалам выступления на X ежегодной конференции «Антимонопольное регулирование в России», проведенной газетой «Ведомости» 26 октября в Москве.