Бизнес в роли правозащитника?

Марина Вашукова, исполнительный директор ассоциации «Национальная сеть Глобального договора», модератор: Мы будем обсуждать очень важную и довольно сложную тему – «Бизнес и права человека». С одной стороной, сама по себе эта рамка – права человека – кажется довольно понятной. Права на отдых, на труд, на здоровую среду, на чистый воздух, социальные гарантии и т. д. – эти традиции в нашем бизнесе довольно-таки развиты. Но если мы все-таки говорим не только о социальной деятельности, социальной поддержке, не только о ней, а имеем в виду контекст устойчивого развития в целом, то, наверное, подходим здесь к новой трактовке ответственности бизнеса в сфере прав человека. И также подходим к пониманию, что это тоже некая система стандартов.

Начнем с вопроса, охотно ли бизнес говорит на тему прав человека и что конкретно он говорит.

Дарья Григорьева, руководитель направления по устойчивому развитию УК «Полюс»: «Полюс» – крупнейшая в России золотодобывающая компания (добываем порядка 70 т в год), предприятия только в России, штат – примерно 20 000 сотрудников. У нас есть две международные рамки, на которые мы ориентируемся, когда выстраиваем в компании процедуры, стратегии по правам человека.

Первая рамка – цели устойчивого развития (ЦУР). Мы из 17 выбрали девять, мы по ним двигаемся, рассказываем в отчете, углубляться сейчас не буду.

Вторая рамка – специфичная для нас. Мы единственная в России компания – член Международного совета по горному делу и металлам (ICMM). У них тоже есть заявления, которые относится к правам человека, Но кроме заявлений есть конкретные ожидания и конкретные планы для компаний-участниц. Они более детальные, чем несколько теоретические подходы ЦУР, там буквально конкретные показатели, которым мы, как участники ICMM, должны соответствовать. Это две рамки, из которых мы исходим, строя нашу корпоративную историю [в области прав человека]. Первый документ, который у нас есть, – это политика по правам человека. У нас не было задачи создать какой-то инновационный документ – это скорее публичное заявление компании.

Отвечаю на вопрос, говорит ли бизнес про права человека. Когда я общаюсь с коллегами на эту тему, в ответ часто... некоторое недоумение, потому что они воспринимают права человека почти как 10 заповедей, что это какие-то глобальные ценности, а они либо у нас в крови, либо где-то есть дистанционно. Не очень понятно, как они к нашей производственной вахтовой деятельности относятся, да? Но если детализировать, что это, например, и про присутствие женщин на определенных позициях, и про охрану окружающей среды, и про антикоррупцию, про горячую линию, глаза загораются, становится понятно, к кому идти, с кем разговаривать, кто ответственный, какие процедуры, какие корпоративные стандарты и проч. Я бы сказала, что, если пользоваться только термином «права человека», это как-то слишком глобально, если же углубиться внутрь этой повестки, каждого ее пункта, то, безусловно, под каждый есть и комплект документов, и комплект процедур, и отчетность, и ответственные на уровне совета директоров. Пожалуйста, примеры: политика по правам человека, антикоррупционная политика, кодекс корпоративной этики, стандарт по благотворительности и спонсорству, стандарт по взаимодействию с коренными малочисленными народами, политика по охране окружающей среды. Стандарт по рекультивации, стандарт по обращению цианида. То есть все темы, которые относятся к нашей конкретной производственной деятельности, закрыты – еще раз – и корпоративными процедурами, и корпоративными ценностями, и даже KPI в годовом формате.

Политика по правам человека общая, но дальше конкретная деятельность раскладывается под функционал того или иного департамента. Так мы идем, таким путем. Спасибо.

Рустам Закиев, директор департамента коммуникационных и социальных проектов «Русала»: В повестке, касающейся прав человека, бизнес выглядит слабо. Если мы собираемся, как сегодня, и говорим о социальных инвестициях, о благотворительности, желающих выступить на эту тему гораздо больше. Этому есть объективное объяснение. Дело в том, что в любом случае и эта повестка, и в целом 17 ЦУР – потребность формализовать все это у бизнеса возникла буквально недавно.

Если взять цепочку поставок, в которую мы интегрированы, и наших клиентов, то это крупнейшие автомобильные компании, такие как BMW, Toyota, большие европейские компании. И движение [с нашей стороны] началось именно потому, что мы стали получать от клиентов достаточно большое количество запросов в части того, насколько наши практики в области устойчивого развития соответствуют современным требованиям. Мы являемся участниками Aluminium Stewardship Initiative (международная организация по разработке стандартов и сертификации в алюминиевой промышленности. – «Ведомости»). Одним из ее требований является наличие такой политики. Соответственно, отвечая на все эти вызовы, запросы, мы пришли к необходимости формализовать в одном документе все то, что в компании уже существует. И вот эту политику мы приняли в декабре буквально прошлого года на совете директоров.

Марина Вашукова: Есть некое противоречие того, что я услышала, и того опыта, с которым я пришла. Мы недавно провели достаточно скромный экспертный опрос и исследование: попросили компании из ближнего круга заполнить лист (буквально полторы страницы) о перспективах внедрения руководящих принципов предпринимательской деятельности в аспекте прав человека в России – что мы можем вместе сделать. Вот три главных наблюдения, которые мы в итоге вывели. Первое. Пока нет внедрения и продвижения руководящих принципов как таковых, но бизнес о них знает. Второе. Есть серьезная потребность в повышении квалификации, вообще в образовании, в знаниях на эту тему. Частый был вопрос: а зачем, а куда это все пойдет, вот мы сейчас это заполним – где это будет опубликовано? Если компании здраво, разумно могут объяснить, как они понимают тему прав человека и что за этим стоит на системном уровне, почему же все-таки большинство из них просто реально боится этой темы? Мне кажется, что российские компании уже созрели для того, чтобы говорить в международных формулировках, на международных площадках на эту тему и не опасаться.

Рустам Закиев: Нельзя сказать, что компании боятся. Если ты встроен в глобальную цепочку поставок, в принципе, ты в любом случае вынужден и должен соответствовать тем требованиям, которые предъявляет тебе клиент. Если компания не интегрирована в эту цепочку поставок, работает только в России, я думаю, что, пока на национальном уровне не будет принято каких-то документов, регулирующих действие в области устойчивого развития бизнеса, у компаний, которые не выходят на международные рынки, нет в этом объективной необходимости. Потому что наше законодательство по части охраны труда и промышленной безопасности, экологии, равного доступа и других ключевых моментов, которые так или иначе присутствуют в ЦУР, в любом случае выполняется бизнесом. Это новая практика [– включение в выполнение ЦУР], если начинаешь что-то делать в этом направлении – это затраты, необходимо понять целесообразность затрат и результат, который ты получишь. Если в этом нет какой-то бизнес-составляющей, то, естественно, на мой взгляд, компании в этом участвовать не будут.

Дарья Григорьева: Мне вообще странно слышать слово «боятся». Мне кажется, бизнес достаточно натренирован в части различных форм отчетности – тот же отчет об устойчивом развитии, там достаточно много новых показателей, CDP (международный проект по добровольной углеродной отчетности. – «Ведомости») и т. д. Очень много запросов к нам по поводу нашей деятельности, по этому принципу мы открыты. Это один момент.

Второй момент. Я, слушая Рустама, поймала себя на том, что в его градации мы как раз та компания, о которой неинтересно рассказывать, потому что мы российская компания. У нас нет никаких причин для того, чтобы в эту тему двигаться. Мы привлекаем финансирование, мы на Лондонской бирже, но только в России работаем, у нас нет этой цепочки поставок и т. д. Мы понимаем, что в своей отрасли мы первые в России, но нам интересно быть хотя бы в десятке в отрасли [в мире]. Дело не в том, чтобы добывать больше, не только в этом. Но и в том, чтобы привносить в нашу деятельность правильные практики в том числе в безопасности труда, охране здоровья, охране окружающей среды и т. д. – такие, которые ориентируются на стратегические вещи.

Марина Вашукова: Хорошо. Мотивация и какие-то еще дополнительные сигналы от разных заинтересованных сторон, плюс внутренние точки роста в контексте устойчивого развития. Давайте теперь попробуем сравнить эту трактовку, это понимание с тем, какие ожидания у ООН, у тех профильных агентств и программ, которые и хотят, и обязаны в каком-то смысле, и делают много для того, чтобы продвигать эту тематику и вовлекать бизнес в повестку в области прав человека. Я хотела бы предоставить слово Рашиду Алуашу.

Рашид Алуаш, ответственный за совместную программу Российской Федерации и Управления Верховного комиссара ООН по правам человека: Я думаю, что отправной точкой сегодняшней дискуссионной панели являются именно руководящие принципы предпринимательской деятельности в аспекте прав человека. После того как в 2011 г. руководящие принципы единогласно одобрил Совет по правам человека, они стали первыми универсальными рамками ООН для предупреждения и устранения нарушений прав человека, связанных с предпринимательской деятельностью. В том же году Совет по правам человека учредил форум ООН по вопросам предпринимательской деятельности и правам человека в качестве важнейшего мероприятия для налаживания связей, обмена опытом и ознакомления с последними инициативами по поощрению уважения прав человека корпорациями. Суть и важность руководящих принципов состоит именно в проведении различий между обязанностью государства защищать права человека и ответственностью предприятий за их соблюдение.

Государству руководящие принципы дают ясное представление о защите прав человека от неблагоприятного воздействия деятельности компаний и об обеспечении доступа к эффективным средствам правовой защиты для людей, пострадавших в результате их деятельности.

Для компаний руководящие принципы – практическое руководство в отношении мер, которые им следует принимать, чтобы обеспечить уважение признанных на международном уровне прав человека.

Важно отметить, что руководящие принципы не являются международным договором и не создают новых правовых обязательств. Они уточняют и разъясняют последствия действующих международных норм и стандартов в области прав человека, а также дают указания относительно их практического применения. Ответственность за соблюдение прав человека является минимальной обязанностью, ожидаемой от всех компаний.

Что ожидается от компаний – в нескольких пунктах. В первую очередь они должны подтвердить свою политическую приверженность делу соблюдения прав человека, это именно публичное заявление. Второе – они должны неустанно обеспечивать должную осмотрительность в соблюдении прав человека в целом, должны предотвращать последствия своего неблагоприятного воздействия на права человека и предоставлять информацию о таком воздействии. И третье – должны разработать процедуры, обеспечивающие возмещение ущерба от результатов неблагоприятного воздействия на права человека. Должная осмотрительность является основным требованием к поведению любого предприятия с точки зрения его обязанностей в отношении неблагоприятного воздействия на права человека.

Многие локальные сети Глобального договора ООН имеют действующие программы в области предпринимательской деятельности и прав человека. И конечно, Глобальный договор и локальные ассоциации играют очень большую роль в том, чтобы помочь членам сети осуществлять руководящие принципы в особых условиях их стран.

Зачастую должная осмотрительность в вопросах прав человека понимается неверно. В результате имеет место следующее: неправильное восприятие риска, а именно – в тех случаях, когда компания работает с учетом риска для бизнеса, а не риска для обладателей прав (работников, потребителей, общества в целом). Оценки воздействия на права человека слишком часто проводятся для галочки, без содержательного взаимодействия с заинтересованными сторонами. Большинство предприятий по-прежнему опирается главным образом на реактивный подход, вместо того чтобы пытаться заблаговременно выявить возможные воздействия на права человека. Со стороны же государства наблюдается отсутствие политической последовательности в практической деятельности правительства. Это часть общей картины, и правительство не подает пример в качестве субъекта экономической деятельности.

Нельзя не сказать, что у большинства консалтинговых фирм нет подразделений, которые специализируются на вопросах социальной ответственности, нет опыта работы с руководящими принципами. И последнее – отсутствие единого представления о том, какие критерии и показатели следует использовать, чтобы отслеживать и оценивать эффективность деятельности компаний. Как видите, вопросов очень много, и очень много предстоит работать для их решения.

Марина Вашукова: Я думаю, что мы еще в финале вернемся к вопросам, и в том числе к такому обобщающему, который касается запроса на новые компетенции, чтобы то, о чем сейчас была речь, уже больше переходило в практическую область. И для этого нам очень важно посмотреть на существующий успешный опыт, в частности страновой. Уже звучало не раз: национальный план, позиция государства. Вот мы в качестве такой успешной модели предлагаем рассмотреть Швейцарию.

Тобиас Привителли, заместитель посла Швейцарии в России: Да, эта тема для нас очень важна по двум причинам. Во-первых, как вы все знаете, Швейцария участвовала в развитии прав человека, как мы их знаем сегодня, и в развитии международно-гуманитарного права. У нас находится Совет по правам человека. Мы подписали очень много конвенций по этому вопросу. И в нашей конституции защита прав человека во всем мире является одной из целей внешней политики.

Вторая причина, почему нас тематика «бизнес и права человека» интересует, – потому что у нас находится большой финансовый сектор, у нас расположены штаб-квартиры многих мультинациональных предприятий. И конечно, вопрос, насколько эти предприятия соблюдают права человека в Швейцарии и за рубежом, для нас довольно острый. Как вы сказали, мы поддерживаем руководящие принципы ООН по вопросам предпринимательской деятельности, и, конечно, у нас тоже есть национальный план. Мы приняли такой план одними из первых – в декабре 2016 г. В этом национальном плане есть 50 инструментов – очень разные: и более конкретные, и более абстрактные.

Я приведу два примера. Первый – инициатива, которая называется Better Gold Initiative. Это инициатива, которая показывает цепочку поставки золота из рудников Боливии, Перу и Колумбии. Тут мы работаем с этими тремя странами – пока с ними, а может быть, в будущем станем работать и с другими. Вторая инициатива касается проблемы сексуальной эксплуатации детей в международном туризме. Тут тоже несколько стран вовлечено: Германия, Австрия. Мы организовали веб-сайт, куда люди могут обращаться с подозрениями о такой эксплуатации прямо в федеральную полицию Швейцарии.

Я перехожу к ключевому вопросу. Для нас в Швейцарии сейчас самый важный вопрос – это насколько компания со штаб-квартирой в Швейцарии отвечает за нарушение прав человека в ходе деятельности за границей Швейцарии. Некоторые политические силы в нашей стране считают, что этот вопрос у нас плохо урегулирован, недостаточно. И они собрали достаточное количество подписей, чтобы провести референдум по этому вопросу. Этот референдум состоится, наверное, в феврале 2020 г. Если он будет успешным, то любой человек, пострадавший от нарушения прав человека за рубежом от швейцарской компании, может обратиться в швейцарский суд на основе нашего гражданского права. Критерии таковы: если существует доказанный ущерб, если ущерб является нарушением прав человека, если существует причинно-следственная связь с коммерческой деятельностью компании, если компания в Швейцарии осуществляет контроль над субъектом экономической деятельности. Пока непонятно, как это все выйдет. Парламент против этого предложения. Многие предприниматели – тоже. Но есть немало политиков, которые поддерживают. И это будет очень интересная дискуссия.

Марина Вашукова: А вы, уже находясь в России, с учетом уже нашей национальной специфики можете обозначить основные этапы, которые приблизили бы нас к такому страновому документу?

Тобиас Привителли: Рекомендовать очень трудно. Я могу только сказать, что в Швейцарии этот процесс длился много лет. Это был сложный, болезненный процесс. Мы сначала должны были развивать позицию внутри администрации, что тоже не совсем просто. Мы вовлекали с первого момента частный сектор. Проводили круглые столы, в комиссии были представители частного сектора и большое количество НПО, политических партий.

Марина Вашукова: Я на всякий случай еще раз поясню: речь идет о национальном плане, который рекомендуется ООН как продолжение на страновом уровне продвижения, имплементаций руководящих принципов ООН, предпринимательской деятельности в аспекте прав человека. Что делать на уровне страны и какие внедрять инструменты, может быть, рекомендации страны и власти, общественности и т. д. В каких форматах помогать бизнесу становится более ответственным в этом направлении, согласно этим руководящим принципам. Я думаю, что Михаил Александрович Федотов нас сориентирует все-таки. Есть энтузиазм и бизнеса, и общественных организаций, заинтересованных сторон. А что же мы можем вместе сделать дальше, чтобы двигаться к какому-то страновому формату?

Михаил Федотов, советник президента России, председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека: Должен сказать прежде всего, что идея, формат национального плана действий в области прав человека родился в 1993 г. на 2-й Всемирной конференции ООН по правам человека в Вене. И достаточно быстро этот формат начал набирать популярность, в целом ряде стран такие планы уже приняты, в каких-то они уже выполнены. Приняты национальные планы действий второго поколения, даже третьего поколения. Внушает оптимизм, что эти планы приняты в самых разных странах – разных по политическому устройству, разных по уровню экономического развития. Там и страны Экваториальной Африки, и Финляндия, например, или Испания, или Швейцария. Некоторые страны еще не занимались этим – только планируют заниматься. Некоторые страны вот сейчас только впервые разрабатывают.

Президентский Совет по правам человека поднял этот вопрос год назад на встрече с президентом, но, к сожалению, нас не услышали. Но мы же правозащитный совет, а правозащитная деятельность предполагает системность, аккуратность, точность и обязательно настойчивость. Некоторую даже долю занудства. И мы, как профессиональные зануды, повторили вопрос о создании национального плана действий в области прав человека уже на встрече с президентом 11 декабря прошлого года. И вот тут нас услышали. Президент дал поручение правительству до 1 июля внести предложения о целесообразности разработки такого плана. Мы понимаем, что поручение дано правительству, но, поскольку инициатива исходит от президентского Совета по правам человека, мы должны правительству подсказать, что сделать. Поэтому мы сейчас собираем предложения, формируем проект концепции национального плана действий. Для этого мы обратились к уполномоченным по правам человека во всех регионах, к региональным советам по правам человека, к правозащитным организациям и сейчас собираем и систематизируем предложения. Если представители бизнес-сообщества готовы включиться в эту работу – пожалуйста, электронный адрес президентского Совета по правам человека открыт в интернете, пожалуйста, мы ждем ваши предложения.

Тем более что для бизнеса прежде всего важно? Для бизнеса важна свобода экономической деятельности, т. е. экономические свободы. Но экономических свобод без всех остальных не бывает. Если есть экономические свободы, то должны быть и другие свободы. И все права и свободы – они друг друга поддерживают, они друг друга защищают. Поэтому когда бизнесмен оказывается под следствием, то куда он обращается помимо адвоката (кстати, адвокат – это тоже права человека, это право на квалифицированную юридическую помощь)? Он обращается, например, в СМИ. Если у СМИ нет свободы, то куда он будет обращаться? Таким образом, здесь все просто оказывается взаимосвязано.

Тот же самый предприниматель с производством, которое может оказать вредное воздействие на окружающую среду, должен понимать, что одновременно он ущемляет право человека на благоприятную окружающую среду, в том числе свое право и право своих детей. Взаимосвязанность прав и свобод должна быть отражена в национальном плане действий. В немецкой конституции очень важный тезис: собственность обязывает. В нашей Конституции такой нормы нет, к сожалению. Но такое обязательство показывает высокую социальную ответственность бизнеса.

Я хотел бы сказать, что правозащитное сообщество (некоммерческий сектор) в целом ждет от бизнес-сообщества поддержки. На сегодняшний день ситуация такова, что есть система президентских грантов для НКО, есть большое количество благотворительных фондов, созданных в том числе и прежде всего бизнес-сообществом. Но эти фонды ориентированы на благотворительность, а на поддержку правозащитных организаций не рассчитаны. Они готовы поддерживать музеи, архивы, детские дома, приюты для женщин, подвергшихся насилию в семье, но не готовы поддерживать организации, которые занимаются борьбой с пытками, которые защищают права заключенных, которые защищают другие права граждан, в том числе право на благоприятную окружающую среду. И когда здесь говорилось о том, что бизнес боится, – бизнес не просто боится, он вполне обоснованно боится, потому что он может оказаться в сложном положении: поддержал не ту некоммерческую организацию – имеешь большие проблемы с совершенно неожиданной стороны. Со стороны санэпидемстанции, или пожарной охраны, или еще кого-нибудь. Такие примеры мы знаем.

Сейчас есть еще одна опасность, она появилась неожиданно. Минюст решил обновить формы отчетности НКО (сейчас эти формы отчетности временно приостановлены, нам удалось этого добиться) и требует от НКО, чтобы они сообщили не только о своем прямом иностранном финансировании, но и о косвенном. Закон об НКО сейчас построен таким образом, что под понятие иностранного источника попадает и любая российская организация, которая, в свою очередь, получает имущество или денежные средства от иностранного источника. А это значит, что любая компания, которая что-либо продает за границу или что-либо покупает из-за границы, может получить статус иностранного источника. «Лукойл», «Полюс золото» – вы же продаете за рубеж, правильно?

Марина Вашукова: Как я и говорила, эта тема – права человека – позволяет говорить обо всем, и это очень важный контекст, нужно понимать взаимосвязь.

Итак, работа по созданию национального плана началась, и бизнес может внести свой вклад, в том числе, возможно, это будут практические схемы реализации руководящих принципов – как один из вариантов. Но могут быть и другие. И вот другие варианты участия бизнеса в международном процессе, международном диалоге на тему прав человека мало кто лучше может представить, чем Наталья Золотова, начальник отдела МИД универсального сотрудничества по правам человека в органах системы ООН.

Наталья Золотова, начальник отдела универсального сотрудничества по правам человека в органах системы ООН департамента по гуманитарному сотрудничеству и правам человека МИД России: Хотелось бы кратко отреагировать и на выступление представителя бизнеса, и на выступление Михаила Александровича. Сквозная тема сегодняшней конференции – ЦУР. Так вот ЦУР – это никакая не новая парадигма, мы эволюционируем, мир развивается, и после целей тысячелетия (Декларация тысячелетия ООН, включающая восемь целей, подписана в 2000 г. на Саммите тысячелетия ООН в Нью-Йорке. – «Ведомости») появились новые общие цели. В глобализирующемся мире, в котором мы живем, расширяется и количество участников процесса.

В соответствии с существующим сегодня международным правом именно государство является ответственным за ненарушение, предотвращение нарушений прав человека. Совсем на пальцах: только государство нарушает права человека. Когда мы нарушаем права друг друга – например, я нарушаю права своего соседа [в президиуме] из Швейцарии, – это регулируется административным законодательством, уголовным и т. д.

Участники процесса, или стейкхолдеры, должны совместными усилиями посмотреть, каким образом в российском контексте обеспечивается государством тот факт, что бизнес, работающий на территории Российской Федерации (и российский, и иностранный), не нарушает прав человека для россиян и тех, кто находится на территории России. Вот самый главный посыл, который был заложен при разработке и принятии в 2011 г. руководящих принципов.

Что мы имеем сегодня? Руководящие принципы распространяются на всё. А именно на мегаивентс так называемые. А что это такое? Это спортивные мероприятия, это Олимпиада, это чемпионаты мира. ФИФА имеет свой кодекс поведения в области прав человека и бизнеса – вернее, он не свой, они взяли руководящие принципы и внедрили их в свою работу.

Сфера безопасности. Вот первый слой взяли – допустим, ресурсодобывающие компании. Они же охраняются частными военными или охранными предприятиями. И раньше руководящие принципы не распространялись на их деятельность. Сейчас это огромная проблема – каким образом заставить частные военные охранные предприятия следовать кодексу поведения, а именно руководящим принципам.

Финансовая сфера и инвестиционные контракты. Элемент руководящих принципов становится неотъемлемой частью при заключении таких договоров. Все это обсуждается, как уже рассказал Рашид, на международной площадке. Очень популярной площадке для всех участников, так называемых стейкхолдеров, для государств, компаний, а также представителей гражданского общества. Это форум по бизнесу и правам человека, который собирается в Женеве ежегодно на три дня. Это очень интересная информативная площадка для установления контактов, для того чтобы поделиться наработанной практикой, позаимствовать опыт других и для того чтобы свои чаяния, или комментарии, или озабоченности донести до международного сообщества на разных уровнях.

Хотелось немного пополемизировать в части формата выполнения или отчетности руководящих принципов. Национальный план – это не панацея, это не одна модель. В контексте Швейцарии работает национальный план. В контексте Франции был принят специальный закон об ответственности компаний, как мы знаем, в зависимости от уровня их доходов. Все one-size-fits-all. Михаил Александрович, извините, что вас немного скорректирую, это другая свадьба – национальный план в области прав человека. Это такой всеобъемлющий подход к вопросам прав человека. Но не нужно забывать: у нас некоторые объективные ограничители. У нас отраслевой подход в праве. И иногда получается, что мы, создавая национальный план или отдельные программы, только обеспечиваем расширение бюрократического аппарата. А на деле получается пшик. Поэтому, безусловно, нужно обсуждать, какова будет российская модель, будет ли это национальный план, будет ли это стратегия, будет ли это какой-то координационный механизм. Но что чувствуется – и чувствуется на международных площадках, так это отсутствие России: российского бизнеса, России как государства. Безусловно, наши крупные компании участвуют, в том числе и в сессиях форума, но это несравнимо с тем, как работает бизнес других стран совместно со своими государствами.

Индивидуальный опыт наших компаний – колоссальнейший. Этим опытом можно поделиться, его нужно дальше продвигать, в том числе совместно с государством, потому что государство заинтересовано (хотя это должен говорить не представитель МИДа, а представители других ведомств, которые почему-то... [здесь не присутствуют]) У нас большая лакуна существует, которая очень сильно тормозит процесс российского участия. Здесь я не разделяю бизнес, государство или представителей гражданского общества на международных площадках. Мне кажется, как говорили предыдущие выступающие, необходима какая-то связка – возможно, Национальная сеть Глобального договора могла бы стать платформой, которая объединяла бы всех, но не хватает представителей государства.

Текст подготовлен по материалам «Национального форума по устойчивому развитию», проведенного 22 мая 2019 г. газетой «Ведомости» при поддержке Национальной сети Глобального договора ООН в России