Майкл Милкен: Как пристроить $30 трлн

В 1970–1980-е гг. Майкл Милкен открыл массовый доступ на рынок капитала США тысячам небольших компаний, которые не имели высокого кредитного рейтинга и потому в то время не привлекали внимания крупных инвесторов. Благодаря ему инвестиционная компания Drexel Burnham Lambert стала лидером сектора спекулятивных облигаций. С другой стороны, Милкена в то время называли «хищником» и одним из самых хитроумных рейдеров в США (см. врез). В 1989 г. американские власти обвинили его в нарушении закона о ценных бумагах и требований о раскрытии информации. Признав некоторые нарушения, Милкен согласился заплатить $200 млн штрафа и провел за решеткой год и 10 месяцев. Кроме того, суд пожизненно запретил ему работать на рынке ценных бумаг.

Но Милкен без дела не сидит. С начала 1970-х гг. финансировал и организовывал привлечение средств на медицинские исследования в области борьбы с раком, меланомой, лейкемией и другими тяжелыми болезнями. Деятельность Милкена повысила информированность населения о раковых болезнях и спасла многие жизни, заявил год назад председатель Администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами США Эндрю фон Эшенбах. Недавно он приехал в Москву и посетил форум «Россия», организованный «Тройкой диалог». Там в интервью «Ведомостям» он, в частности, рассказал, как обеспечить устойчивое развитие экономики с помощью улучшения здоровья нации.

– Вас называют создателем рынка спекулятивных облигаций. Как эта идея пришла вам в голову?

– Главный вопрос заключался в том, как мелкие и средние компании могут привлечь капитал. Ведь именно эти компании создают наибольшее количество рабочих мест. Компаний с инвестиционным кредитным рейтингом не так много. В США сегодня на каждую компанию с высоким инвестиционным рейтингом приходится 10 000 компаний, такого рейтинга не имеющих.

История кредитных рынков показывает, что корпоративные долги – одни из лучших, а суверенные и долги физлиц – одни из худших. Премия по кредитам малому и среднему бизнесу, который является бизнесом будущего, растущим бизнесом, была слишком высокой, тогда как реальный риск – не таким высоким. Идея заключалась в том, чтобы предоставить доступ к капиталу таким компаниям – будущим лидерам, имеющим новые идеи. Инвесторы же получали более высокую доходность по своим инвестициям; и такие компании оправдывали эту высокую доходность столетиями, а не только в последнее время. Поэтому нужно было создать официальный рынок, который позволял бы тысячам институциональных и частных инвесторов передавать средства предпринимателям, которые способны принести им высокий доход. В России, как и во многих других странах, сейчас стоит та же проблема. Малые и средние предприятия сегодня – это крупные предприятия завтра. Новые идеи сегодня – это крупный бизнес завтра. Тридцать лет назад мобильная телефония была новой идеей, которая казалась очень рискованной. Потребовались значительные усилия, чтобы обеспечить тех, кто ее реализовывал, капиталом.

– Как инвесторы могут определить, насколько перспективна компания, ее идеи и бизнес?

– Прежде всего необходимо понять, кто ее руководители. Великие компании с плохим менеджментом становятся плохими компаниями. Компании с отличным менеджментом нередко становятся великими компаниями. Поэтому я прежде всего смотрю на людей. В случае с мобильной телефонией одним из ее основоположников был человек по имени Крейг Макко, который обладал видением, – и он создал будущее. Видение в сочетании со стремлением реализовать идею и способностью это сделать – вот что важно.

Итак, первое – это понять руководителей компании и рынок, на котором она работает. Второе – увидеть, как меняется этот рынок. Одно из самых значительных изменений в мире в последние 20–30 лет – переход на цифровые носители информации. Снижение расходов на хранение и обработку данных, позволившее товарам, информации и людям с легкостью перемещаться по миру, произвело революцию во многих отраслях, включая медицину и образование. А те, кто занимался традиционными медиа (газеты и т. д.), оказались в очень тяжелом положении.

– В чем разница между привлечением средств для традиционных компаний и новых компаний, стартапов, исследовательских организаций?

– Для устоявшихся компаний с высоким рейтингом добавленная стоимость в привлечении капитала невелика. Они получают кредиты по ставке, немного превышающей ставку по гособлигациям, они почти всегда имеют выход на рынок капитала. Но наибольшую добавленную стоимость можно получить, найдя способ финансирования компании, не входящей в эту категорию. Отдача в данном случае, с моей точки зрения, гораздо выше, потому что так вы способствуете развитию новых отраслей, поддерживаете предпринимателей и помогаете небольшим компаниям становиться одними из крупнейших в мире и создавать рабочие места – в России, Китае, Индии, Бразилии, США. Любое правительство должно думать о том, как создавать рабочие места для своих граждан. Многие страны зависят от компаний в стареющих, переживающих упадок отраслях. В прошлом году в США обанкротилась компания, которая была одной из крупнейших в мире большую часть второй половины ХХ в., – General Motors. В ней работали сотни тысяч людей. Но ее структура расходов, социальных выплат, продуктовая линейка стали неконкурентоспособны. Процедура банкротства была быстрой, правительство США предоставило General Motors капитал, но ей понадобился новый менеджмент, новая стратегия.

Вывод, который я сделал за 40 лет работы финансистом и изучая экономическую историю последних 200 лет, заключается в том, что такие компании из отраслей прошлого зачастую таят в себе больше рисков, чем кажется людям. А риски в компаниях будущего зачастую ниже, чем кажется.

– Каким критериям должны следовать стартапы и организации, занимающиеся исследованиями и разработками, которые хотят привлечь капитал? Что они должны продемонстрировать потенциальному инвестору, чтобы заинтересовать его?

– У каждой компании свои критерии. Я, в частности, смотрю прежде всего на то, есть ли потребность в ее продукте или услуге, решают ли они проблемы, стоящие перед обществом. Главный актив общества – производительность человека. Как разработанный такой организацией товар или услуга смогут увеличить человеческий капитал? Вместо того чтобы использовать природные ресурсы, которые в конце концов истощатся, как вы сможете увеличить главный актив любой страны – производительность ее людей? Занимаетесь ли вы бизнесом, который может повысить уровень образованности, умений, сделать людей более производительными? Или ваш бизнес поможет повысить качество их жизни, стандарты здравоохранения? Перед Россией стоит множество проблем – например, сокращение ожидаемой продолжительности жизни, в особенности среди мужчин. Как сделать людей более здоровыми, производительными, чтобы они жили дольше? Мало кто знает, что 50% экономического роста в последние 200 лет были в конечном итоге обеспечены улучшением качества медицинского обеспечения.

– Я как-то читал, что строительство канализации спасло больше жизней, чем все лекарства, вместе взятые.

– Свой главный доход правительство может получить за счет улучшения санитарных условий – обеспечения населения чистой водой и т. п. В 1900 г. ожидаемая продолжительность жизни в мире была всего 31 год, с 1800 по 1900 г. она выросла всего на пять лет. А в конце ХХ в. – уже 66 лет. Увеличение продолжительности жизни в два раза оказало огромное влияние на темпы экономического роста, передачу информации от поколения к поколению.

Еще один фактор, который люди недооценивают, – качество образования. В России высокообразованное население, уровень грамотности один из самых высоких в мире. Как отметил [на форуме «Тройки диалог» глава «Роснано»] Анатолий Чубайс, в мире высоко ценят русских поэтов, танцовщиков, музыкантов, композиторов, но не предпринимателей. Вам нужно выращивать предпринимателей. Может уйти десятилетие на то, чтобы появились предприниматели, которые создадут и принесут новые технологии. Вопрос не только в том, чтобы обеспечить им доступ к капиталу. Необходимо воспитать людей, достаточно смелых для того, чтобы взяться за реализацию новых идей.

– Как лучше всего развивать человеческий капитал? Какова здесь роль правительства и частного сектора?

– В США правительство долгие годы финансировало инновации. Наибольшее влияние в этой области в ХХ в. оказал спутник. В 1957 г. СССР запустил в космос первый спутник. Это был величайший день для СССР, но наибольшую пользу из этого события извлекли США, так как правительство стало выделять средства и создало Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам (DARPA), затем Национальное авиакосмическое агентство (NASA). Интернет появился из технологии, придуманной в DARPA. Значительное количество научных исследований и разработок – результат деятельности NASA. То есть поначалу инновационные разработки финансировались правительством. Теперь это дело рук частных предпринимателей, тогда как правительство фокусируется на фундаментальных исследованиях. Частный сектор инвестирует в НИОКР примерно 60%, правительство – 40%.

России нужна не только государственная поддержка исследований и инноваций, но и поддержка предпринимателей. Что можно придумать, чтобы удовлетворить потребности людей? Прекрасный пример – Индия. Например, люди там не могут потратить $10 000–20 000 на автомобиль. Поэтому им нужно было придумать, как с нуля создать машину, которая будет продаваться за $2000–3000.

Несколько лет назад Milken Institute подготовил доклад, в котором оценил способности разных стран превращать результаты научных исследований в коммерческие продукты. Одно из достижений США и ряда других стран – как раз способность создать на базе таких исследований товары, которые люди будут покупать. В России есть успешные исследовательские центры, и ей нужны успешные центры предпринимательства.

– Но должна быть инфраструктура, с помощью которой люди, придумавшие продукт, могут вывести его на рынок.

– В США государственные структуры никогда не выводили товары на рынок. Если говорить о фармацевтической и биотехнологической отраслях, то некоторые клинические испытания в России в области борьбы с болезнью Альцгеймера дали наилучшие результаты. Эти идеи теперь реализуют компании в США и ряде других стран. С моей точки зрения, область медицинских исследований – одна из самых перспективных в России. Мы на своих конференциях стараемся свести вместе чиновников, ученых, представителей благотворительных организаций, руководителей компаний и финансистов. Собравшись вместе, эти люди могут договориться, как претворить некоторые идеи в жизнь. Кроме того, в России я бы предложил университетам задуматься над тем, какое практическое применение могут получить их исследования. Как это поможет решить стоящие перед обществом проблемы.

– Должны ли университеты искать компании и предпринимателей, которые смогли бы превратить их исследования в продукт?

– При многих ведущих мировых университетах действуют своеобразные инкубаторы, где профессора и предприниматели обсуждают возможность совместных действий. Около таких университетов создается множество мелких компаний. В США деятельность Калифорнийского университета в Беркли и Стэнфордского университета в биологии и физике произвели революцию в этих областях. И неудивительно, что штаб-квартиры таких компаний, как Intel, Sisco Systems, Oracle, Apple, Google, Biogen, Genentech, расположены неподалеку. Все эти компании, можно сказать, вышли из этих университетов в результате соединения научных исследований с деятельностью предпринимателей и местных финансистов.

– Что вы думаете о нанотехнологиях?

– Это очень увлекательная область. Думаю, нанотехнологии сильно изменят медицинские исследования.

– Если говорить о финансовых инновациях, многие из них порождали злоупотребления. Это неизбежно?

– Нет. Если говорить о высокорискованных ипотечных облигациях, которые спровоцировали финансовый кризис, то создание ценной бумаги, в основе которой лежит актив, не имеющий стоимости, не создает стоимости. И новая упаковка не меняет сути дела. В ряде стран, в особенности в США, верили в то, что любой кредит, обеспеченный недвижимостью, – это хороший кредит. Они выдавались из убеждения, что цены на дома всегда растут. Однако достаточно провести исследование, чтобы увидеть, что за последние 120 лет цены падали 50 лет, а росли – 70. Так что неверной была сама идея, лежавшая в основе этих инструментов, а не инструменты как таковые.

Если говорить о других секторах рынка, то я бы тоже сказал, что дело не в финансовых инструментах как таковых, а в их неправильном использовании. Нужно смотреть на структуру капитала финансируемой компании. Компания – производитель потребительских товаров, имеющая низкие бизнес-риски и стабильный доход, может себе позволить больше долга, а у компании с высокими бизнес-рисками долга должно быть мало или вовсе не должно быть. Мысль о том, что для технологической, сельскохозяйственной и потребительской компаний можно использовать одинаковые способы финансирования, неверна. Вы же не будете использовать газонокосилку для бритья.

Многие правительства взяли на себя обязательства по медицинскому и социальному обеспечению, которые сегодня представляются трудновыполнимыми. Эти обязательства давались, когда ожидаемая продолжительность жизни была гораздо ниже, а человек во многих случаях работал практически до самой смерти. Сегодня, когда во многих странах ожидаемая продолжительность жизни составляет 80–90 лет, очень сложно реализовать идею, что человек работает до 60 лет, а потом уходит на пенсию. Когда мы говорим о строительстве общества или открытии доступа к капиталу, я прежде всего думаю о человеческом капитале – это самый важный элемент. Затем идет социальный капитал – образование, здравоохранение, системы госуправления. Затем нужен доступ к финансовому капиталу. В мире около $30 трлн капитала, который ищет, куда вложиться, ищет перспективных предпринимателей. А финансовые институты должны служить проводником этого капитала.

Картинки из бурного прошлого

«На третьей неделе марта 1985 г. <...> каждое утро в половине шестого по прямым, просторным, обсаженным пальмами улицам Беверли-Хиллз плавно скользила армада из почти сотни лимузинов. Десятки машин доставляли гостей из роскошного, отделанного в зелено-розовых тонах отеля Beverly Hills, который тогда принадлежал арбитражеру Айвену Боэски и на эти четыре дня был полностью забронирован для Drexel. Все они направлялись к отелю Beverly Hilton, где Drexel проводила ежегодную конференцию по высокодоходным облигациям, известную теперь как Бал хищников». «Милкен выступил с проповедью очередного завета, или, скорее, новой религии. Он больше, чем когда-либо, напоминал мессию – экстатичного, повелевающего. Его весть, с диким восторгом встреченная всей конгрегацией, гласила: они должны спасти корпоративную Америку от нее самой <...> В начале 80-х явно недооцененным активом стала вся корпоративная Америка, и крупнейший выигрыш обещала игра в поглощения. Милкен объявил, что совокупная покупательная способность всех собравшихся составляет $3 трлн <...> За неделю до Бала хищников первое поглощение, проведенное с помощью «мусорных» Drexel, действительно увенчалось успехом. В ходе операции, которая началась враждебно, но закончилась вполне дружески, Coastal Corporation приобрела American Natural Resources Company за $2,46 млрд; $1,6 млрд составляли банковские кредиты, а еще $600 млн – «мусорные» Милкена». «На следующий вечер Бала хищников <...> примерно сотня реальных игроков – организаторы поглощений, крупные инвесторы, арбитражеры, юристы по сделкам – собрались на коктейль в бунгало отеля Beverly Hills. Оттуда их повезли на ужин в отдельный зал шикарного ресторана Chasen’s в Беверли-Хиллз. Помимо сотрудниц Drexel на ужине присутствовали и другие, причем молодые и хорошенькие дамы <...> Как рассказал Джулиан Шредер, бывший финансовый партнер в Drexel, «девочки» с самых первых лет составляли непременный атрибут конференций. Они играли роль приманки для клиентов в те времена, когда приглашенные еще позволяли себе подшучивать над Drexel. Рекрутированием «девочек» занимался Доналд Энгель, близкий приятель Милкена, который многие годы был управляющим директором Drexel. <...> Публике явилась Дайана Росс <...> Росс выступала бесплатно, в обмен на возможность вложить деньги в одно из инвестиционных партнерств Милкена, Reliance Capital Group L. Р. Там она была в той же компании денежных мешков, что и на этом вечере». «Движение чудовищной машины Милкена будет остановлено силой примерно через два года, но за это время она изменит облик корпоративной Америки. Она заставит советы директоров множества компаний терзаться страхом. Она вынудит перепуганных управляющих сосредоточиться на сиюминутных выгодах и сложных системах защиты от поглощений, вместо того чтобы заниматься разработками, необходимыми для устойчивого роста. Она вызовет массовое сокращение рабочих мест в компаниях, которые будут поглощены и разделены на части. Но в то же время она поможет вернуть управляющего-владельца в американский бизнес. Она резко усилит тенденцию к реструктуризации, поскольку прежняя безмятежность управляющих сменится лихорадочной активностью: они постараются как можно быстрее продать малодоходные активы, сократить лишний персонал, пересмотреть трудовые соглашения, закрыть сотни устаревших производств – пока этого не сделали за них». ИСТОЧНИК: КНИГА КОННИ БРУК «БАЛ ХИЩНИКОВ»

Сколько у Милкена денег

Состояние Майкла Милкена, по оценке журнала Forbes в 2009 г., составляло $2 млрд. Он не исключает, что какая-то часть его капитала будет размещена в России: «Мы особенно интересуемся возможностью для инвестиций в моих любимых областях – медицинских исследований и образования. Во время своего визита в Москву я общался с представителями этих отраслей, чтобы понять, какие здесь есть возможности».