Персональные обвинения не работают списком
Нужно добиваться не возмездия, а восстановления института персональной ответственности
Санкции восполняют в некотором смысле правоприменительный вакуум. Не ожидая справедливого и гласного приговора суда, пострадавшие ждут хоть какого-то воздаяния
Политик Алексей Навальный призвал западные страны существенно расширить список российских граждан, подпадающих под санкции. С его точки зрения, в него можно было бы включить до 1000 человек, причем сделать это «тихо». В своем стремлении персонализировать ответственность за происходящее в России и на Украине он ударился из одной крайности в другую – персональные обвинения работают тогда, когда они выдвигаются по одному, а не списком. Обвинительный уклон плох даже в устах слабой стороны.
Санкции, как показали события последнего года, – довольно действенный инструмент, но сделать их по-настоящему массовыми – сомнительная идея. Меры воздействия хороши постольку, поскольку они разделяют степень вины. Между тем персональная ответственность – самый дефицитный товар в России.
Тому есть понятные причины – главный механизм установления персональной ответственности, справедливый суд, находится не в лучшей форме. Когда ни следствию, ни приговору верить нельзя, граждане дезориентируются и начинают, например, обвинять в актах политического террора странные сущности вроде «атмосферы ненависти» или «системы». Эти формулировки никуда не ведут; убийство Бориса Немцова было совершено абсолютно конкретными людьми, по заказу других людей, тоже не лишенных плоти и крови. За войну на Украине несут ответственность не ястребы, не военные и не 86%.
Санкции восполняют в некотором смысле правоприменительный вакуум. Не ожидая справедливого и гласного приговора суда, пострадавшие ждут хоть какого-то воздаяния. Попадание в санкционный список воспринимается как свидетельство вины, хотя должно быть наоборот.
Что касается Крыма, то ответственных искать уже не надо. Недавно Владимир Путин официально подтвердил, что он лично принимал решение об аннексии полуострова. По словам президента, расставаясь со своими подчиненными около 7 часов утра 23 февраля 2014 г., он сказал: «Мы вынуждены начать работу по возврату Крыма в состав России».
Чтобы взять на себя персональную ответственность за поступок, который подавляющее число избирателей считают правильным, потребовался целый год. И даже теперь он использует слово «вынуждены», как будто отказывая себе в возможности выбора – и снимая с себя персональную ответственность.
Какая, казалось бы, разница, кто и как принимал решение об операции в Симферополе, – новые знания не изменят фактических границ. Но разница большая. 4 марта 2014 г., встречаясь с журналистами в Ново-Огареве, президент говорил, что присоединение Крыма «не рассматривается». Зафиксированная ложь обязательно будет иметь политические и правовые последствия.
Может оказаться, конечно, что живых людей, заслуживающих наказания за военные преступления или политические убийства, очень много – тысяча, о которой говорит Навальный, или десятки тысяч. Но это всего лишь значит, что механизмы персональной ответственности должны сработать много тысяч раз. Каждый раз заново. Потому что единственная стоящая цель – не возмездие, а восстановление института персональной ответственности. Института, разрушенного как раз потому, что обвинители хотели облегчить себе работу.
Автор – редактор журнала РБК