В тупике

Российские 007 охотились на политического лидера Ичкерии больше двух лет. Из потенциального партнера по переговорам о мире Аслан Масхадов превратился в мишень в октябре 2002 г. – после захвата заложников в театральном центре на Дубровке. Именно в этот момент Путин поставил на Масхадове крест – по крайней мере, так рассказывает путинский советник по Чечне Асланбек Аслаханов.

У Масхадова был всего один шанс вернуться к ситуации “до “Норд-Оста”. После захвата школы в Беслане Москва, похоже, была готова договариваться с проникшими в спортзал живодерами хоть через Масхадова, хоть через черта лысого. Поклонники свободной Ичкерии уверяют, что Масхадов готов был вылететь, но не получил гарантий безопасности от Путина. Кремль отвечает, что все попытки связаться с Масхадовым с 1 по 3 сентября потерпели неудачу: “клиент” лег на дно. На свет божий Масхадов выбрался лишь через несколько дней после бойни – чтобы меланхолично пожурить Шамиля Басаева, который объявил себя ее автором.

Жертвой какой игры стал Масхадов в свои последние дни, мы вряд ли узнаем. Например, почему местом его смерти стал Толстой-Юрт – аул, который всегда считался промосковским? Впрочем, это не так важно. После Беслана для Масхадова начался финальный отсчет – шансов уйти у него не было.

Правы те, кто пытается разглядеть в фигуре бывшего полковника бывшей советской армии некий символ. Только не нужно говорить о раздавленной танками “свободной Ичкерии” – ничего, кроме вселенского безобразия, строители Ичкерии не произвели. Масхадов – символ несостоявшейся интеграции горского народа в современное общество.

После Сталина советская власть попыталась решить “чеченский вопрос” полюбовно. Когда вайнахи – ингуши и чеченцы – вернулись из казахстанского плена в родные горы и предгорья, их восстановили в правах, разблокировав для репрессированных народов все карьерные лестницы, по которым только могли подниматься граждане СССР.

К началу перестройки среди чеченцев было немало успешных по советским меркам людей. Генерал Джохар Дудаев, министр нефтяной промышленности СССР Саламбек Хаджиев, председатель Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов и т. д. Но с распадом Союза из царства необходимости чеченское общество совершило прыжок не в царство свободы, а – минуя формации – в запредельную архаику. На знамени Ичкерии появился тотем. Под волком и луной воцарился Дудаев и анархия, а из бывшей автономной республики побежали нетитульные жители.

У Масхадова, который вернулся в Чечню в 1992 г. и подписал Хасавюртовский мир в 1996-м, было чуть меньше трех лет на то, чтобы разъяснить соратникам несколько элементарных вещей. Торговать людьми – нельзя, устраивать казни на площадях – нельзя, резать пленным головы, пальцы и т. п. – тоже. Заниматься этим Масхадов не стал – ссора с людоедами угрожала разрушить “гражданский мир” в республике. Выпустив Басаева в Дагестан, из легитимного лидера он превратился в “спикера полевых командиров” на пути в Толстой-Юрт.