От редакции: Роскошный шопинг
Эффективность госзакупок и связанные с этим коррупция и злоупотребления – больной вопрос для многих стран. США, например, занимают первое место в рейтинге “Барометр коррупции” Transparency International – т. е. американцы менее других склонны давать взятки. Но при этом все помнят о скандале со злоупотреблениями в отношениях между государством и компанией Halliburton, которую до 2000 г. возглавлял нынешний вице-президент США Дик Чейни. Ее “дочка” предоставляла американской армии в Ираке самые разные услуги – от стирки белья до поставок топлива и строительства. Расследования фининспекторов Пентагона и конгресса выявили нарушения как при распределении многомиллиардных контрактов (общая сумма счета к Пентагону составила $10,5 млрд), так и в самих поставках. Ущерб уже оценен более чем в $100 млн, а проверки продолжаются до сих пор.
Россия в большинстве коррупционных рейтингов традиционно оказывается внизу списков. При том что объем госзакупок постоянно растет и в 2005 г. достигнет 1 трлн руб. (включая военные), уровень коррупции в системе, по наблюдениям директора департамента стратегического анализа ФБК Игоря Николаева, неуклонно растет. Косвенно это подтверждают и официальные данные аппарата правительства: если в 2004 г. на тендерах выбрали 65% поставщиков, то в I квартале 2005 г. – всего 39%. Да и сам факт тендера ничего не гарантирует – даже узнать о нем посторонней компании непросто, не говоря уж о том, чтобы победить. Неудивительно, что в 2004 г., по оценке Минэкономразвития, тендеры сэкономили лишь 4,4% выделенных на закупки средств.
Подчиненные Германа Грефа предлагают решить проблему неэффективности, создав единый орган по госзакупкам. Он должен будет собирать заявки министерств и ведомств в единый реестр закупок, составлять план тендеров на год вперед и проводить их. При этом сумма, начиная с которой закупки пойдут через этот орган, пока не определена.
Почти наверняка идею ждет трудная судьба – против нее аппарат правительства, Минфин, Минздрав и Минобороны. Список весьма показателен, учитывая особенности поставок льготных лекарств и уровень прозрачности гособоронзаказа.
Но единый закупочный орган – это лишь административная мера, и эффект от нее, по оценкам экспертов, будет ограничен. Легче будет получить информацию о закупках, станет больше участников тендеров. Но проблему предрешенности результатов конкурсов это не снимет. Ведь сохранится коррупционный базис: огромный разрыв между зарплатами госчиновников и суммами распределяемых средств, а также отсутствие привязки оплаты труда госслужащих к результатам их работы.
Переход к финансированию министерств и ведомств по результатам деятельности отложен на неопределенный срок. А нужно не просто привязать к результатам министерства, а протянуть эту нить к каждому конкретному чиновнику. Уже сегодня для этого есть условия – зарплата госслужащих в министерствах не так уж мала и состоит из двух неравных частей: небольшого оклада и разных надбавок, которые гораздо больше. Вторую-то часть можно и нужно привязывать к результатам деятельности.
Разработка критериев оценки работы министерств – это сложная и дорогая задача. Минэкономразвития в декабре 2004 г. оценил стоимость административной реформы в 15 млрд руб. за шесть лет. Но чиновники, и это уже очевидно, не могут реформировать сами себя. Возможно, стоит привлечь к ее решению международные консалтинговые компании, пусть это и будет стоить дорого. Всемирный банк в феврале 2005 г. оценил стоимость административной реформы на федеральном уровне в 0,2% ВВП – 33,5 млрд руб. в ценах 2004 г. – в течение 5–7 лет. Но получается, что даже если реформа будет вдвое дороже, но позволит среди прочего экономить в год только на госзакупках 10% средств, то она уже с лихвой окупит себя.