От редакции: По ханской дороге
На днях Ташкент был вынужден отказаться от выгодного лавирования между Москвой и Вашингтоном. Россия считает это, а равно и вступление Узбекистана в ЕврАзЭС своим большим успехом. Кремль устами приближенных политологов намекает: последние санкции США и Запада против Ташкента – следствие его сближения с Москвой.
Но на самом деле Ислам Каримов действовал и действует в логике своих далеких предшественников. Как и главы Хивинского, Бухарского и Кокандского ханств в конце ХIХ в., он до поры до времени играл на противоречиях между Россией и Западом. Однако, как и его венценосные предшественники, он стал опасаться, что помощь европейцев приведет к власти новые кланы, более лояльные к иностранным новшествам. Или, что еще хуже, изменит традиционный менталитет его подданных, которые могут потребовать у власти стать более прозрачной для людей и справедливой. Поэтому Ташкент и предпочел более тесную опеку Москвы, которая, как и в позапрошлом веке, в обмен на лояльность местного правителя готова простить ему многое.
В 1990-е Каримов использовал противоречия между Россией и Западом так: вступив в ГУУАМ – своеобразную прозападную альтернативу СНГ и заключив ряд договоров с Евросоюзом, Узбекистан получил значительные инвестиции в экономику, ослабил финансовую и военно-техническую зависимость от России и даже обучал в США своих офицеров. Ташкент стал союзником Запада в ходе антитеррористической операции в Афганистане. Каримов надеялся, что США и Европа закроют глаза на многочисленные нарушения прав человека, в том числе запрет умеренных мусульманских партий, который привел к усилению радикальных исламистских течений. До поры до времени этот расчет оправдывался.
Но после андижанской трагедии Вашингтону пусть не сразу, но пришлось осудить бойню и потребовать международного расследования. Там наконец поняли: обстановка в Узбекистане накалена до предела из-за сочетания бедности и перенаселенности, особенно в 12-миллионной Ферганской долине. Однако независимое расследование неизбежно подорвало бы основы существования каримовского режима.
Тогда Ташкент попытался доказать мировой общественности, что события в Андижане – следствие заговора международных террористов, нити которого ведут в Афганистан и Чечню. Москва с удовольствием приняла эту версию. Причина понятна: Россия жаждет реванша на пространстве СНГ после провалов в Грузии, на Украине и в Молдавии и активно пытается выдавить США и их союзников из Средней Азии. Поэтому она решительно поддержала позицию узбекского руководства и одновременно обещала компенсировать часть политических и экономических потерь от прекращения западной помощи. Только после получения этих гарантий Узбекистан предпринял активные действия по прекращению деятельности американской авиабазы в Ханабаде и заявил о вступлении в пророссийское ЕврАзЭС. Как и во времена Хивы и Бухары, Россия обещает инвестиции и военную помощь, не обусловливая их получение соблюдением демократических принципов. Как и в XIX в., вряд ли это можно считать российской дипломатической победой.
Режим Ислама Каримова в Узбекистане находится в тупике. Поэтому вместо безусловной поддержки Ташкента Москве стоило бы ставить перед Каримовым вопрос о смягчении режима и его постепенном уходе – только так можно предотвратить масштабный социальный взрыв у южных рубежей России.