Конъюнктура: Обмануть будущее
В нашем правительстве есть люди, чья идейная принадлежность весьма расплывчата. Скажем, непонятно, премьер-министр Михаил Фрадков – он институционалист или кейнсианец? Вроде он и за государственные инвестиции, и за снижение налогов на бизнес. Да, эти меры из несмешиваемых экономических проектов. Но премьер никогда не говорил, какому из них симпатизирует, поэтому его можно обвинить в чем угодно, кроме непоследовательности. А вот с министрами, декларирующими свою приверженность четкой экономической концепции, творятся не менее удивительные вещи.
Возьмем сторонников институциональных изменений и сокращения присутствия государства в экономике. Таковым всегда считался Алексей Кудрин. Но когда дело касается компании “АЛРОСА”, то министра уже не смущает, что она претендует на превращение в крупного игрока не только в алмазном, но и во всем ресурсном комплексе Восточной Сибири. Другой пример – Кудрин активно выступает против госинвестиций, справедливо считая, что они не станут эффективным источником экономического роста. Но когда предлагается снизить НДС с 18% до 13% для активизации инвестиций частных, то Кудрин сразу же против.
Еще одного традиционного противника госинвестиций – Германа Грефа мы вдруг видим во главе сторонников инвестфонда, который в том числе должен тратиться на особые экономические зоны. Хотя похожие зоны у нас были и сами либералы называли их не иначе как черными дырами.
Вероятно, позиция наших либералов определяется особым пониманием будущего. Если принципы мешают контролировать ресурсы, то выбор всегда делается в пользу последних. А ресурсы нужны для обеспечения своего аппаратного будущего. Ради же будущего неопределенного – т. е. такого, в котором данному чиновнику места может не найтись, – жертвовать ресурсами нельзя. Потому что плодами могут воспользоваться противники. Кудрин понимает, что снижение налогов даст отдачу в виде экономического роста лишь в перспективе – и ради нее он должен отдать часть стабфонда, который лично курирует уже сегодня. А Греф, наоборот, рассчитывает контролировать ОЭС и поэтому легко меняет отношение к госинвестициям.
Боязнь неопределенного будущего движет и бизнесом. Возьмем, к примеру, добычу нефти. Стало общим местом, что она не растет из-за высоких налогов. Но ведь даже при высоких фискальных сборах доходы нефтяников серьезно увеличиваются, но инвестиций нет все равно. Все объясняется просто: в отрасли велик риск новых слияний и поглощений. Так зачем же вкладывать деньги в проекты, сливки с которых будут, возможно, снимать другие? В итоге преобладают три стратегии. Причем не только в нефтегазе. “Отжимать” активы с целью продажи. Тратить деньги на политическую защиту существующей собственности. Выводить средства через скупку собственности в других странах. Это ведь тоже способ обмануть будущее. Ведь даже у “ЮКОСа” зарубежные активы отнимут в последнюю очередь. Поэтому наш бизнес покупает золотодобывающие шахты в Африке, не совсем понимая, как ими управлять. А компания, имеющая избыток глинозема, присматривается к бокситовым рудникам в Австралии. Поэтому говорить о долгосрочных проектах в России пока весьма наивно – чиновники и бизнесмены вначале хотят гарантировать свое будущее, не вкладывая свои ресурсы в проекты, контроль над которыми могут потерять.