От редакции: Дело на миллион
Для такой многонациональной, многоконфессиональной и неравномерно заселенной страны, как Россия, расовая и религиозная нетерпимость могут создать угрозу территориальной целостности государства. Но прежде всего рост националистических и изоляционистских настроений ударит по экономике.
Депопуляция, старение населения и рост связанных с этим расходов – уже реальность для многих стран. Например, население Японии, согласно официальным прогнозам, снизится с нынешних 127 млн до 101 млн человек к 2050 г., а доля трудящихся упадет ниже 60% от населения страны уже к 2025 г. Предвидя массу проблем и расходов, японские власти действуют уже сегодня, создавая стимулы для привлечения на работу молодых людей, женщин и пенсионеров. Фактическое увеличение пенсионного возраста – не законодательно, а за счет экономических стимулов – реализуется и в Финляндии.
Демографическая обстановка в России еще сложнее: по данным, на которые опирается Всемирный банк (ВБ), население страны к 2050 г. сократится с 144 млн до 119 млн человек, а по прогнозу ООН – даже до 112 млн. Более интенсивно использовать имеющиеся трудовые ресурсы за счет повышения пенсионного возраста едва ли удастся: у нас, в отличие от Японии и Финляндии, не “экономика знаний” – работа тяжелая, да и люди столько не живут.
Поэтому, указывает ВБ в своем последнем отчете по России в ноябре 2005 г., мы остро нуждаемся в притоке иммигрантов, иначе нехватка рабочей силы станет тормозом экономического роста. Потребности нашей страны специалисты ВБ оценили в 1 млн иммигрантов в год. Аналогичную цифру – 1,1 млн человек в год – получили и специалисты Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа. Это в три раза больше, чем в среднем приезжало в страну в 1989–2002 гг.
Сами по себе люди в таких количествах в Россию не поедут – нужна стимулирующая иммиграцию политика.
Искать людей вполне естественно на постсоветском пространстве: нас объединяют общий язык, близкие образовательные стандарты и опыт сосуществования в рамках одной страны. При этом из-за отсутствия разветвленной системы соцгарантий издержки привлечения иммигрантов в Россию будут куда ниже, чем, например, в Евросоюзе.
Но этот потенциал не используется. Явная политическая ошибка – драконовские законы о гражданстве и миграции, разработанные под руководством одного из помощников президента, Виктора Иванова. Строгость процедур вкупе с бюрократической волокитой и коррупцией не просто затрудняют жизнь потенциальным иммигрантам, а толкают их в теневой сектор, контролируемый преступными группировками и не платящий налоги. На это накладывается неразвитость жилищной (с невысокой ценой аренды) и информационной (прежде всего о рынке труда) инфраструктуры, которая вкупе с институтом прописки серьезно ограничивает и внутрироссийскую миграцию из депрессивных регионов в более динамично развивающиеся. В итоге приток иммигрантов не просто оказывается все скуднее. Возникает негативный отбор: квалифицированные, образованные и более склонные к ассимиляции жители соседних стран не хотят терпеть нечеловеческие условия в России и выбирают другие страны.
Усугубляют же ситуацию отдельные партии и политики, которые набирают очки, спекулируя на латентном национализме населения и страхах, подстегнутых бунтом иммигрантов во Франции. Националисты извращенно трактуют события во Франции. Между тем причина французских бунтов в высокой безработице среди иммигрантов и их изоляции от остального общества. Работа же, а тем более свой бизнес – важнейшие факторы интеграции иммигрантов в принявшее их общество, пишет уважаемый британский журнал Economist. В России иммигрантам безделье не грозит. Почему же российские власти медлят с коррекцией иммиграционной политики и с жесткими санкциями против националистских призывов? Это промедление очень дорого стоит.