От редакции: Конец фильма
Не каждый день в России закрываются музеи. Вчера в Москве прекратил работу Музей кино. Единственная в стране синематека мирового уровня, стоявшая вровень с парижской и берлинской, до конца декабря должна выехать из здания московского Киноцентра на Красной Пресне. Огромную коллекцию классики отечественного и мирового кино (более 400 000 единиц хранения) перевезут на Мосфильм.
Что-то должно было произойти вроде знаменитого похода Никиты Хрущева на выставку московского отделения Союза художников в 1962 г. “Такое творчество чуждо нашему народу, он отвергает его, – сказал тогда первый секретарь и выразил неудовольствие по поводу качества продукции: – Такие картины, что не поймешь, нарисованы ли они рукой человека или хвостом осла”. Вполне ясная позиция. По крайней мере понятно, почему “абстракцистам” после этого не поздоровилось.
Почему не поздоровилось хранителям и пропагандистам отечественного и лучшего мирового кино, не понятно. Ничего о том, что фонды Музея кино чужды нашему народу, насколько известно, президентом Владимиром Путиным сказано не было. Более того, известно, что он лично поздравлял с победой на Венецианском кинофестивале Андрея Звягинцева, а этот режиссер, как и множество других профессионалов и дилетантов, обязан музею глубиной понимания кинематографа.
Поддержка всех значимых деятелей отечественной культуры у музея есть. При случае похвалы музею высказывали приезжавшие в Россию политики и знаменитости. В 1990-х зрители Музея кино первыми узнали, что такое система “Долби стерео”, – аппаратуру вместе со своими фильмами подарил Музею французский классик Жан-Люк Годар. А когда приехавшего в Москву Квентина Тарантино спросили, где ему хотелось бы побывать, он назвал Музей кино едва ли не прежде Красной площади. То есть публичных противников у российской синематеки нет. Но и помещения у нее тоже нет.
И, нужно признать, никогда не было. В том смысле, что собственником здания Киноцентра, который для музея, в частности, и строился, музей не был, а имел лишь право безвозмездного пользования занимаемыми помещениями. Само же здание Киноцентра после долгих склок между наследниками Союза кинематографистов СССР и небесспорной приватизации оказалось поделено между неизвестным конечным собственником, каким-то казино и Союзом кинематографистов России, в собственности которого оказались 32% акций. Эти акции в начале 2005 г. были союзом проданы нераскрываемому основному акционеру по нераскрываемой цене, но с условием, что деньги не будут получены до тех пор, пока Музей кино не съедет.
То, что бесконечно существовать в подвешенном состоянии невозможно, было понятно уже давно. Поэтому уже довольно давно обсуждался вопрос о новом здании, где музей мог бы не просто жить и работать, но и развиваться. А развиваться есть чему: музей ведет широчайшую научную и просветительскую работу по истории кино и современным тенденциям его развития – проводит выставки, собирает, систематизирует, реставрирует документы и материалы по истории кино, проводит показы классики российского и мирового кино, а также продукции современных независимых режиссеров.
Рассматривались разные варианты, но неделю назад глава Федерального агентства по культуре Михаил Швыдкой прямо заявил, что нового здания Музей кино не получит. Честность лучше пустых посулов. Никто ведь не против того, чтобы у Музея кино было свое здание, а у России – своя синематека, в которой можно было бы познакомиться с великой историей отечественного и мирового кинематографа. Вот, например, вчера директору Музея кино Науму Клейману прислали из Федерального агентства по культуре бланк заявки на участие в федеральной целевой программе “Культура России (2006–2010)” – как раз тогда, когда Клейман ее уже и ждать забыл. Понятно, однако, что принципиально заявка главных вопросов не решает – и даже не гарантирует, что музей получит-таки какое-то количество бюджетных средств. Но формально добрая воля культурных чиновников вроде бы явлена.
Нужно ли произносить трескучие фразы о том, что Россия является одной из ведущих культурных держав мира? Если в экономической и политической сфере позиции России в мире спорны, то в культурной – бесспорны. Это не просто приятное обстоятельство, а факт государственной важности. Гуманитарная и культурная значимость – то, что принято называть “мягкой силой” (soft power), – это вполне реальная сила, способная влиять на репутацию страны, а значит, привлекать или отталкивать соседей. Проекты в области культуры – это путь к сердцу других народов. Можно называть это и “инструментом влияния”, но это такой инструмент, который не вызывает обвинений в имперских амбициях.
То, что единственная организация, которая является хранителем и пропагандистом наследия отечественного кино, выставлена на улицу, никаким образом не прибавляет России авторитета в мировом сообществе.
Здание можно было бы построить на благотворительные средства. Предприниматели, готовые помочь, наверняка найдутся. Но благотворителю важно знать, что его средства пойдут именно на этот проект. Так что для начала со стороны государства должно прозвучать принципиальное заявление о том, что музей нужен, что участок или здание будут выделены. Кстати, в 2008 г. случатся не только президентские выборы, а еще и 100-летие российского кино.