От редакции: С глаз долой
Сообщения прессы с начала рабочей недели похожи на военные сводки: “Три области остались без спиртного”, “Новгородский ликероводочный завод остановил производство”, “В Воронежской области простаивают все ликероводочные заводы”, “В Вологодской области остановлены семь заводов – производителей алкоголя”, “Нижегородские производители алкоголя остались без акцизных марок”, “Водка кончается”.
Перебои с производством такого важного для нации продукта из-за отсутствия акцизных марок нового образца не могут не возмущать. Но проблема эта все-таки временная. Снижает ее остроту и всеобщая усталость от алкоголя после длинных январских выходных.
Куда более важной представляется инициатива региональных, в частности владимирских и московских, властей, решивших ограничить продажу крепкого алкоголя в магазинах с 23 часов до утра. Во Владимире по решению местного совета народных депутатов эта мера уже действует, а в Москве будет в скором времени введена, о чем уже есть постановление городского правительства. Подобную норму обсуждают законодатели Свердловской области, не исключают возможности воспользоваться таким опытом и власти Петербурга.
Издержки любых запретительных мер на любую торговлю известны и понятны. Это и ограничение свободы потребительского выбора, и выдавливание с рынка легальных производителей, и неизбежный рост теневого оборота. Если считать безусловным критерием свободы возможность купить и выпить водки в любое время в любом месте в любом количестве, то действительно это ограничение свободы. Но есть ведь и ответственность за ближних, и проблема здоровья общества в целом. “Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя”, – писал философ Маркс. Как страдает российское общество от неумеренного потребления алкоголя, показал, например, декабрьский доклад Всемирного банка под названием “Рано умирать”. Основными факторами, определяющими высокую мужскую смертность в России, эксперты банка называют курение и потребление алкоголя. По мнению ВБ, государство должно установить ограничения на продажу алкоголя, сократив время работы торговых точек и запретив его продажу несовершеннолетним. В апреле минувшего года в ежегодном послании Федеральному собранию президент Владимир Путин напомнил, что в России только от отравления алкоголем, и прежде всего его суррогатами, ежегодно умирает около 40 000 человек.
В скандинавских странах, Исландии, Эстонии, Латвии крепкие алкогольные напитки продаются только монопольными сетями и только в дневное время. Ограничения на торговлю спиртным существуют в Канаде, ряде штатов США.
Шведские исследования показали, что потребление алкоголя в обществе (и уровень алкогольного ущерба) прямо зависит от его доступности.
Об этом же говорит и советский опыт: запрет на продажу алкоголя в летние месяцы на селе, например, резко сокращал потребление и увеличивал производительность труда. Впрочем, опыт антиалкогольной кампании середины 80-х говорит о том, что доведение запретительных мер до абсурда контрпродуктивно.
Что касается неизбежного усиления теневого оборота в случае принятия запретов, то это дело правоохранительных органов. Сместив акцент своей деятельности с забот о переделе рынков на борьбу с нарушителями законов, они вполне могут заработать славу, сравнимую, например, со славой “неприкасаемых” – американских борцов с бутлегерами 1930-х гг.
Положительные примеры уже есть. Сотрудники Тюменской таможни Уральского таможенного управления в дни новогодних каникул изъяли из незаконного оборота более 860 бутылок контрабандной казахстанской водки. Оперативники задержали две гужевые повозки, следовавших из Казахстана в Россию в обход таможенного пункта пропуска с грузом контрабандной водки. На одной телеге бутлегер пытался тайно ввезти в Россию 457 пол-литровых бутылок с бесцветной спиртосодержащей жидкостью и этикетками “Водка”. Владелец другой телеги, бросив более 400 бутылок контрабандной водки, сумел скрыться. Изъятая алкогольная продукция помещена на склад временного хранения. По фактам контрабанды возбуждено два административных дела.