Правила игры: Размер России

Что общего между событиями, которые произошли в марте 2006 г.? Южная Осетия, являющаяся формально частью Грузии, обратилась с просьбой о вхождении в состав России. Украина начала таможенную блокаду Приднестровья, являющегося формально частью Молдавии, а Центризбирком Украины запретил проведение референдума о статусе русского языка в Крыму, назначенного там на 26 марта. Россия без достаточных оснований признала итоги выборов президента в Белоруссии. Все эти события лишь частные случаи проблемы, которая, возможно, станет самой острой и самой сложной из проблем, ожидающих нашу страну в ближайшем будущем. А именно – каков “правильный” размер России? Какие части соседних стран являются ее “естественными” частями? Какие части нашей страны могли бы стать отдельными странами или частью соседних стран?

Несовершенство границ не обязательно ведет к их пересмотру. И в Западной Европе, и в Латинской Америке многие границы могли бы быть проведены по-другому и тем не менее не пересматриваются уже полвека. Основной силой, сдерживающей процесс пересмотра границ, является страх перед возможностью локальных гражданских и межгосударственных войн. Если бы можно было как-то остановить развивающийся на территории бывшего СССР процесс пересмотра границ, это было бы идеальным вариантом. Однако, судя по всему, остановить его уже невозможно, и вопрос для нашей страны стоит не “участвовать или нет?”, а “как участвовать?”. И никаких простых решений здесь не предвидится.

Силой, движущей в направлении пересмотра границ, является желание людей жить с теми, с кем им хочется, а не с теми, с кем они оказались в одном государстве по воле судьбы. У границ между Россией и Южной Осетией, Абхазией, Приднестровьем, Восточной Украиной ничуть не меньше легитимности и ничуть не больше естественности, чем у границ между Западной и Восточной Германией после Второй мировой. Желание немцев жить одной страной не ослабло за 40 лет, и ожидать, что сходные чувства остынут на территории бывшего СССР, было бы наивно. Принцип, предполагающий право наций на самоопределение, мало помог в Косове, и нет особой надежды, что поможет в Абхазии и Южной Осетии. России, стремительно пересматривающей свое место в мире, нужно не рассуждать в духе “как американцы решат в Косове, так и мы сделаем в Абхазии”, а думать о том, как может быть организован конституционный и политический процесс приема и отказа в приеме новых частей.

Год назад я разговаривал со знаменитым американским политологом, специалистом по Советскому Союзу и России Джорджем Бреслауэром и спросил его мнение о нашем вмешательстве в президентские выборы на Украине осенью 2004 г. Бреслауэр, к моему удивлению, заговорил о “прагматизме Путина”. Я спросил, в чем же этот прагматизм выразился, и он ответил сначала, что “Россия же не ввела войска на Украину”, а потом – я продолжал удивляться – что “Путин же не призвал Донецкую область к отделению от Украины”. Мне сперва его рассуждение показалось странным, а теперь я думаю, что для человека, столько лет изучавшего СССР, то, что нам кажется просто нормальным, действительно выглядит прагматизмом. И еще я думаю, что в вопросе “оптимального размера России” этот прагматизм нам всем очень и очень понадобится.

Автор – профессор Российской экономической школы/ЦЭФИР