От редакции: Карать и просвещать
Участившиеся случаи преступлений на национальной почве обострили общественную дискуссию. Одни пугают обывателя фашизмом, другие видят в этом политическую игру. Очевидно одно: это преступления, для борьбы с которыми у государства есть все необходимые рычаги, но эти возможности не используются.
Следует различать две проблемы: латентную ксенофобию населения, фиксируемую опросами, и активность молодежных группировок, используемых радикальными политическими силами. Последний опрос ФОМ показал, что ксенофобия на бытовом уровне остается характерной чертой россиян: 58% считают нужным ограничить въезд “представителей некоторых национальностей” в свой регион и только 32% против этого. Правда, доля граждан, питающих антипатию к “инородцам”, сокращается: в 2002 г. 32% заявляли, что испытывают “неприязнь к представителям той или иной национальности”, в 2004 г. – 29%, сейчас – 21%.
А вот число преступлений растет. По данным информационно-аналитического центра “Сова”, с начала года в России совершено 14 убийств на национальной почве, 92 пострадавших. Замдиректора центра Галина Кожевникова говорит, что каждый год число таких преступлений увеличивается на 30%.
Совсем победить ксенофобию невозможно – это животные инстинкты, первобытная система распознавания “свой – чужой”, приправленная антинаучными расовыми теориями. Ее проявления минимизируются развитием культуры. Не секрет, что в националистические группировки идет в основном необразованная молодежь. Нацпроект “Образование” и реформа средней школы ничего не говорят об этом. Нужна всеобъемлющая национальная политика.
Впрочем, преступления развитием культуры не остановишь. Тут нужно карать. Необходимая нормативная база для этого есть, но применяется она очень слабо. “Национальная почва” – это отягчающее обстоятельство при любом преступлении. К примеру, избиение на национальной почве – не просто драка, а тяжкое преступление, несущее угрозу конституционному равноправию граждан. То есть явный “висяк”. А значит, милиционерам выгодно скрывать расовую подоплеку дел.
В правоприменительной практике наметился некоторый прогресс: в 2003 г. было четыре приговора по расовым преступлениям, в 2004-м – восемь, в 2005-м – 16. Однако это все насильственные преступления. За агитацию, разжигание национальной розни приговоров очень мало.
Содиректор центра новой социологии и изучения практической политики “Феникс” Александр Тарасов говорит, что подавляющее большинство преступлений на национальной почве совершается скинхедами. Скинхеды как молодежная субкультура пришли в Россию с Запада в начале 1990-х с четкой неонацистской ориентацией (при том что на Западе среди них различают и красных, и аполитичных). Тогда, по мнению Тарасова, это движение можно было легко пресечь в зародыше, но специальной борьбы государство не вело. Только сейчас МВД начало пристально следить за этими группировками, и они стали маскироваться.
В России был и сохраняется благоприятный политический и психологический климат для развития ксенофобских настроений. Две чеченские войны воспитывали ксенофобию “сверху” – мочить в сортире полагалось бандитов конкретной национальности. Борьба с международным терроризмом только усилила исламофобию. “Патриотическая” риторика на федеральном уровне переходит в реальное использование скинхедских группировок на региональном – их привлекали для участия в нескольких предвыборных акциях и даже бизнес-разборках. Сейчас СМИ муссируют версию о том, что “фашистская угроза” культивируется близкими к Кремлю политтехнологами – дескать, следующая победа Владимира Путина или его преемника на президентских выборах будет победой над фашизмом, что даст победителю дополнительную легитимность в глазах Запада, а также позволит привязать к фашистам ряд неугодных политиков.
Не так важно, верна эта версия или нет. Важно, что власти пока не хотят использовать имеющиеся законы для нейтрализации явно деструктивного и опасного явления. Заставить их сделать это могли бы общественные организации. Если бы в России общественные организации имели какое-то влияние на власти.