От редакции: Плохой лифтер
Для любой страны улучшение системы образования – это ни много ни мало проектирование собственного будущего. А кроме того, образовательная система в государстве служит еще и социальным лифтом – помогает одаренной молодежи из небогатых семей сделать достойную карьеру.
Выполняет ли государство свои обязанности по обслуживанию социального лифта? Этот вопрос поставлен в опубликованном на днях докладе уполномоченного по правам человека Владимира Лукина “Права человека и модернизация российского образования”. Положительные изменения налицо, считает Лукин. Действительно, доля расходов на образование в федеральном бюджете выросла с 2,8% в 2000 г. до 4,5% в 2006 г. В абсолютном исчислении цифры выглядят еще более впечатляюще – 31,5 млрд руб. и 201 млрд руб. соответственно. Еще 30 млрд руб. будут выделены дополнительно в рамках национального проекта развития образования. Для сравнения: ассигнования на оборону за этот период выросли со 119 млрд до 666 млрд руб., на правоохранительную деятельность – с 78 млрд до 541 млрд руб.
Тем не менее доля расходов казны на создание умной экономики пока отстает от индустриальных держав Запада (5,3–5,5%), Японии (15%) и азиатских “тигров” (20–25%). Может быть, у разбогатевшей за счет нефтедолларов России собственная стать? Но, по данным экспертов инвестбанка Goldman Sachs, в последние годы на образование уходит четверть бюджета нефтяных стран – Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. Эти программы направлены на повышение качества образования и сохранение его доступности. В России же, по мнению омбудсмена, денег не хватает ни на повышение зарплаты школьных учителей и вузовских преподавателей до достойного уровня, ни на обновление основных фондов, износ которых достиг 37%. “Государство не вкладывает в образование средств, необходимых для обеспечения его должного качества”, – заключает Лукин.
Кроме того, федеральная власть усложняет процедуру получения лицензий негосударственными образовательными учреждениями и намерена взять под контроль избрание ректоров вузов, усиливая свое влияние на школы и университеты.
Одновременно, указывает Лукин, исполнительная власть ввела для вузов налог на землю, лишила их льгот по аренде зданий и помещений (налоговые преференции для университетов действуют во Франции и Италии). Наконец, центр переложил финансирование части образовательной системы на региональные и муниципальные бюджеты. В частности, субъектам передали 2800 учреждений профессионального образования, не обеспечив их финансирование.
Следствием этого стала растущая пропасть между обычными и элитными школами, увеличение поборов с родителей, наконец, рост коррупции в вузах, где объем взяток за 2001–2005 гг., по данным фонда “Индем”, вырос с $449 млн до $583 млн. Система бесплатного образования близка к разрушению, резюмирует омбудсмен. Возможно, она устарела. Но чем можно ее заменить? Образовательные кредиты – недоступная роскошь для большинства населения. Пока слишком велика ставка – от 10% до 20% годовых. Эта ситуация, предостерегает Лукин, “грозит ростом социальной напряженности и молодежного экстремизма (как криминального, так и политизированного)”.
Государству не обойтись без увеличения бюджетных ассигнований, но еще важнее – возвратить налоговые льготы образовательным учреждениям и стимулировать создание действительно доступной системы образовательного кредита. Но одной экономической политики недостаточно. Чтобы снизить коррупцию при приеме в вузы, необходимо, чтобы результаты Единого госэкзамена принимались во всех вузах. А для этого нужно, чтобы его тесты тренировали не только память, но и развивали мышление школьников. Возможна и легализация испытаний при поступлении в школы. Но для этого их процедура должна стать ясной и снижающей до минимума возможность субъективного подхода.