Конъюнктура: Интеграция по-новому
Кроме того, мотивы в случаях с ТНК и с “Северсталью” могли быть разными. В первом случае приоритетным являлось снижение политических рисков. Теперь же, даже несмотря на приближение нового избирательного цикла, крупный бизнес чувствует себя более уверенно. “Норникель”, ранее задумывавшийся о покупке бизнеса за рубежом, не только продал более 20% акций южно-африканской компании Gold Fields, но и представил Стратегию развития до 2020 г., где говорится только об инвестициях в имеющиеся активы в России. Роман Абрамович, вроде бы окончательно занявшийся бизнесом вне России, вдруг начинает переговоры о покупке “Евраза”.
В популярной концепции тотального возврата государства в экономику в качестве собственника появляется все больше нестыковок. С одной стороны, вроде бы действительно довольно много ситуаций, в которых государство получает назад активы, создавая в некоторых отраслях госкомпании-чемпионы. С другой – все больше примеров смены собственника вовсе не в пользу государства, а в пользу иностранных инвесторов. Прошлый год стал рекордным как по числу IPO, так и по финансовому результату публичного размещения акций на западных биржах. А год текущий вполне может оказаться еще более урожайным.
Недавнее объявление о сделке “Северстали” и Arcelor вообще заставляет говорить не столько о национализации российской экономики, сколько о ее интернационализации. Причем при самом активном участии в этом процессе российского государства.
Альянс с Arcelor во многом является прецедентом. Впервые крупная российская компания будет обменяна на блокпакет акций мирового гиганта. Конечно, есть ТНК-BP, но там все шло по другой схеме. Российские акционеры продали половину концерна, получив за это деньги, а не другую собственность. Потом “Альфа”, правда, пыталась обменять свои телекоммуникационные активы на блокпакет в крупном западном профильном холдинге, но сделка пока не состоялась.
Так что теперь скорее речь идет не столько о попытке обезопасить собственность в России, сколько о стремлении выйти в высшую лигу мирового бизнеса. Это полностью соответствует амбициям российской политической элиты стать участником глобальных игр на правах равного. Поэтому государство пытается отработать модельную схему интеграции на одном крупном проекте, который мог бы стать стратегическим для объединения как политических, так и экономических интересов с Западом.
В таком качестве выступает Северо-Европейский газопровод. Сделка по “Северстали” только на первый взгляд не имеет к нему отношения. Напомним, что он уже увязал три компонента – добычу газа на Южно-Русском месторождении, его транспортировку и продажу на европейском рынке. Теперь к мегапроекту добавляется и производство труб. Не секрет, что “Северсталь” очень рассчитывает на развитие производства труб большого диаметра, которые будут востребованы в новых газопроводах. В таком контексте СЕГ становится не просто элементом развития энергодиалога с Европой, а своеобразным локомотивом процесса по обмену активами с иностранными корпорациями.
Именно стремление к масштабным обменам собственностью с иностранными мейджорами и стоит назвать новой экономической стратегией исполнительной власти. Так что нужно ждать новых мегасделок. Как с Западом, так и с Востоком.