От редакции: А теперь таблетки
Стремление государства навести порядок на 8-миллиардном российском рынке лекарств можно только приветствовать. Времена, когда подпольные производители выдавали за анальгин смесь лактозы и крахмала, прошли. Теперь они подделывают дорогостоящие препараты. От контрафактной продукции страдают мировые производители лекарств: на импорт, по разным подсчетам, приходится от 75% до 80% российского рынка. Но главное не в этом. Фальшивый сердечный, или, к примеру, гипотензивный (понижающий давление) препарат, или детский антибиотик просто-напросто опасны для жизни.
Как бороться? “Нужно постановлением правительства Российской Федерации принять решение о запрете поставки лекарственных средств в розничную сеть без использования технологий, которые защищают лекарства от подделок” – это рецепт Бориса Грызлова, предложенный им на недавней встрече депутатов “Единой России” с президентом. В осеннюю сессию Госдума намерена изменить порядок производства и поставок лекарств. Речь, похоже, идет о создании системы маркировки лекарственных препаратов, аналогичной той, которая начала действовать (парализовав рынок) в сфере контроля и учета алкогольной продукции. Случится ли то же самое на рынке лекарств? И насколько вообще велика проблема?
В 2004 г. замминистра внутренних дел Сергей Веревкин-Рахальский оценил рынок подделок в $300 млн, в 2005 г. замглавы Минсоцздрава Владимир Стародубов назвал цифру в $500 млн. Эксперты считают эти данные завышенными. Большая часть контрафакта, по словам чиновников, около 80–85%, производится в России. Фальшивые дорогостоящие препараты в отличие от водки или вина невозможно производить в гараже. Их делают на фармзаводах. Российские заводы производят лекарств на $1,6–2 млрд и работают на пределах мощности, а значит, не в состоянии производить 20–25% сверхплановой продукции. По оценкам “Комкон-фарма”, основанным на результатах экспертиз качества лекарств Росздравнадзора, количество фальсифицированных препаратов не превышает 1,5% общего объема рынка. Разумеется, нужно бороться и с этим объемом.
Однако станет ли предполагаемая система контроля производства и реализации лекарств преградой для фальшивых таблеток и капель? Работники управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД и эксперты полагают, что эффект нововведений сомнителен. Оснащение оптовых складов и тем более аптек необходимой аппаратурой – процесс долгий и дорогостоящий. При этом мера не бьет по источнику фальсифицированных лекарств. Их производители обойдут это препятствие – напечатать поддельные марки значительно легче, чем делать дорогие препараты. Полиграфические услуги в отличие от производства лекарств не нуждаются в обязательном лицензировании. Это наглядно продемонстрировало задержание партии паленой водки в Москве уже после введения новой системы. Система действовала к тому времени всего четыре дня, но бутылки уже были обклеены неплохо напечатанными поддельными марками нового образца.
Задержка работы линии по производству идентификационных знаков, как показал опыт с алкоголем, может парализовать работу добросовестных поставщиков. А отсутствие импортных лекарств – это не то что отсутствие импортного вина. Это для некоторых, например для диабетиков, будет просто смертельно.
Депутаты и чиновники почему-то не пошли прямым путем. Глава Минсоцздрава Михаил Зурабов признался в апреле 2006 г. в Госдуме: “Мы знаем, кто и как их [фальсифицированные лекарства] производит. Изготавливаемая при наличии качественной субстанции итоговая продукция оказывается в общем неплохого качества”. Непонятно, что мешает чиновникам, знающим источник поступления опасных для здоровья препаратов, прекратить лицензию их производителю или запретить поставки в Россию от пойманных на контрафакте иностранных фирм.