От редакции: Стоимость хранения
Пожар в музее-усадьбе Тютчева Мураново и пропажа 221 экспоната из запасников Эрмитажа всполошили общественность. Комментируя последнее происшествие, глава Росохранкультуры Борис Боярсков заявил: “Факты свидетельствуют о неблагополучном положении дел с охраной национально-культурного достояния. Из этих случаев пора уже сделать серьезные выводы”.
Какие могут последовать выводы? Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский заявил, что пришла пора пересмотреть стандарты системы безопасности, основанной на презумпции невиновности сотрудников. То есть сотрудники должны быть готовы оправдываться. Очевидно, сейчас последуют массовые (и не очень подробные) проверки в большинстве музеев страны, будет – в зависимости от дополнительного бюджетного или спонсорского финансирования – усилена охрана, перепишут внутренние инструкции. Потом всё успокоится – до следующего крупного происшествия. Музейная система в России чрезвычайно громоздка и инерционна, и такой факт, как кража двухсот не самых ценных экспонатов из Эрмитажа, не способен стимулировать ее модернизацию.
Между тем случай в Эрмитаже поднимает сложную тему архивации культурных ценностей. Крупнейшие музеи России – это прежде всего институты хранения, экспонаты, выставленные для всеобщего обозрения, составляют в них жалкие проценты от общего фонда (по словам Пиотровского, для Эрмитажа эта доля – 3%). Представить всю экспозицию таких музеев невозможно физически – не хватит не только дворцов в Петербурге, не хватит прежде всего потребительского спроса. С другой стороны, в идеале каждая единица хранения должна быть при необходимости легкодоступна.
Технологии хранения и каталогизации в наших музеях остаются по преимуществу советскими. Для проведения вовремя традиционных процедур ревизии фондов просто не хватает рабочих рук. В последние годы ситуация ухудшилась: профессия искусствоведа сильно потеряла в популярности, “конкурс” при поступлении на работу в музей стал меньше, туда стало попадать больше случайных людей. Вряд ли дело только в зарплатах, хотя и в них тоже.
Минимизировать кадровую проблему и облегчить контроль за сохранностью экспонатов могли бы современные технологии – электронная каталогизация и оцифровка. Это способствует актуализации фондов – узнать все о каком-нибудь экспонате из запасников можно в считанные секунды, а при соблюдении определенных условий легко его найти и осмотреть вживую. Конечно, это требует инвестиций. Например, по оценкам Максима Мошкова, создателя библиотеки lib.ru, подготовка электронной библиотеки в 1 млн томов стоит $30–50 млн. Для музея цифры будут сопоставимые. По данным Минкультуры, в России сейчас больше 2200 музеев, в которых хранится около 80 млн экспонатов. И лишь 10% музеев используют специализированные информационные системы для учета и каталогизации фондов. В Эрмитаже (3 млн единиц хранения) электронный каталог создается, цифровые версии шедевров можно увидеть на сайте музея, однако на то, чтобы каталогизировать все, потребуется еще много времени. В этом смысле крупные музеи двух столиц находятся в привилегированном положении, в провинции же с финансированием совсем плохо.
Музеи не могут быть прибыльными предприятиями. Основные источники финансирования для них – бюджет, спонсоры, собственные средства. Государство, если оно не стремится увеличивать бюджетные расходы, могло бы облегчить возможность спонсирования и зарабатывания собственных средств с помощью туристской инфраструктуры (кафе, магазины, туры) – для этого надо стимулировать благотворительность и упростить налогообложение дополнительных доходов. Но для этого государству надо определиться с целями музейной политики, понять, зачем нам культурное вещественное наследие. Нужно ли что-то делать, чтобы оно не просто пылилось в запасниках, но и работало? Или Александрийская библиотека должна сгореть?