Правила игры: Курс высокого риска

Эффективность президента и правительства можно оценивать по разным показателям. За шесть лет президентства Путина произошли следующие изменения. Реальные доходы и потребление населения значительно выросли – сейчас они находятся на максимальном в истории нашей страны уровне. Ситуация с продолжительностью жизни улучшилась. Темпы прироста основного капитала в экономике в прошлом году впервые превысили темпы выбытия. Прямые иностранные инвестиции растут каждый год. Все бюджетные показатели выглядят значительно лучше, чем шесть лет назад.

Так же выросла и преступность – в частности, увеличилось, по сравнению со второй половиной 90-х, количество насильственных смертей, в том числе количество убийств политиков, бизнесменов и журналистов.

Однако есть нечто такое, что не поддается оценке с помощью текущих показателей, – это риск. И к сожалению, нет оснований думать, что чем выше рост, тем меньше риск. Скорее, наоборот, все говорит о том, что политикам приходится выбирать между курсом с высоким ростом и высоким риском и курсом с низким ростом и низким риском. Нынешний курс, на политику и экономику без конкуренции и свободы информации, – это курс высокого риска.

Когда политические риски были выше – в конце 90-х или сейчас? Кажется, ответ очевиден. Посмотрим: в августе 1998-го произошел экономический кризис, вызванный как внешними причинами – уходом инвесторов с развивающихся рынков, так и внутренними – неспособностью правительства и парламента сократить бюджетный дефицит. Несмотря на то что часть органов государственной власти, например администрация президента, выглядела если не полностью парализованной, то, как минимум, лишенной способности проявлять какую бы то ни было инициативу, политическая система в целом (включая и парламент, и прессу, и бизнес-элиту) проявила достаточную гибкость, чтобы сформированное правительство оказалось работоспособным и макроэкономически ответственным. Если сейчас произойдет экономический кризис такого масштаба, сможет ли нынешняя централизованная – т. е. жесткая, твердая, иными словами, хрупкая – структура власти отреагировать так же гибко и эффективно?

Этому сравнению соответствуют и личные характеристики двух президентов. Если Борису Ельцину было свойственно спонтанно принимать решение и потом быстро и часто его подправлять, то Владимир Путин долго размышляет, зато, когда решение принято, оно исполняется даже тогда, когда необходимость коррекции курса очевидна. (Последний пример: кошмар, в который внутри России выливается конфликт с Грузией, которому красная цена – разборка на уровне МИДов.) Курс Путина дает лучшие результаты, когда все хорошо, как раз за счет того, что повышается риск.

Если бы я жил в Лондоне и у меня был крупный хедж-фонд, я бы, наблюдая увеличивающуюся рискованность российского курса, сыграл бы на понижение – занял бы акции “Газпрома” или “Роснефти” и продал. Когда произойдет кризис и акции резко подешевеют, я бы их купил и вернул. Страховка. Но тем, кто, как я, живет в Москве и не управляет хедж-фондом, приходится объяснять президенту и правительству, что верить в то, что если риски не реализовались до сих пор, то они не реализуются и в будущем, неосторожно. И что они заинтересованы не только в быстром росте, но и в стабильности – в гибкости и устойчивости. Если, конечно, сами не играют на понижение.