Правила игры: Большая идея

Смерть чикагского профессора Милтона Фридмана, последнего из титанов XX в., видевших свободу не приятным дополнением к материальному благополучию, а непременным условием экономического процветания, дает отличный повод поговорить о том, откуда берутся глубокие экономические идеи и что с ними происходит в реальной жизни.

Дело в том, что, как это часто бывает с пророками, их идеи доставляются публике – не только президентам, министрам, губернаторам и крупным бизнесменам, но и миллионам рабочих, служащих и просто потребителей, т. е. тем, кто, не участвуя в экономических дискуссиях, ежедневно принимает решения, которые складываются в экономическую жизнь в совершенно дистиллированном виде. Самая популярная книга Фридмана “Капитализм и свобода” приводит убедительные аргументы в пользу экономической свободы – в пользу экономики, в которой государственное вмешательство сведено к минимуму, но эти аргументы теоретические, на границе экономики и политической философии. Фридман приводил их, опираясь на опыт многолетних исследований в области денежной политики, но книга, суммирующая результаты этих исследований, – “Денежная история Соединенных Штатов”, написанная в соавторстве с Анной Шварц, недоступна неэкономисту: главная причина ее убедительности состоит как раз в тщательности и точности научного анализа. За абстрактной идеей “свобода выбора необходима для экономического процветания” стоит конкретный анализ конкретной экономической политики.

Конечно, чем глубже идея, тем осторожнее нужно делать из нее практические выводы. Взять любую острую проблему российской экономики, требующую интеллектуальной дискуссии. Например, не слишком ли мягкая антимонопольная политика проводится по отношению к “Газпрому”, главному российскому монополисту? Или правильно ли Министерство связи обустраивает российский рынок? Из того, что экономическим агентам нужно предоставлять максимум свободы выбора, вовсе не следует, что “Газпром” не нуждается в государственном регулировании, когда речь идет о расширении рыночной доли за счет поглощения независимых производителей газа или определении цен для потребителей. Свобода здесь – это не абсолютная свобода монополиста, а свобода остальных компаний жить, будучи защищенными от посягательств монополиста, и свобода потребителей выбирать себе поставщика. Или, например, свобода выбора для компаний, занимающихся связью третьего поколения, вовсе не означает, что те компании, которые уже присутствуют на рынке мобильной связи, могут сами определять, сколько лицензий должно быть выдано на новом рынке. Только что Ассоциация операторов сетей связи третьего поколения порекомендовала выдать три национальные лицензии на такую связь, ровно по числу крупных российских операторов. Здесь свобода, о которой необходимо заботиться, – это свобода входа на рынок и свобода конкуренции.

Так что делать, если сталкиваешься с глубокой, но абстрактной экономической идеей? Можно пройти путь автора назад, разобравшись в том материале, с которого он начинал свой путь. После этого будет гораздо легче двигаться вперед, к сегодняшним проблемам.