Правила игры: Неважная тема
Две недели назад в Москве выступал знаменитый обозреватель New York Times Томас Фридман, автор концепции “плоского мира”, говорящей о том, что весь мир сейчас – единая конкурентная среда. Первая же его колонка после возвращения была посвящена России: в ней пересказывалась история, которую Фридману рассказал Владимир Мау, ректор АНХ, про “косыгинские реформы”, отложенные на 20 лет из-за открытия газовых месторождений Западной Сибири в конце 60-х и резкого скачка цен на нефть в середине 70-х. Получив доступ к источнику валюты, руководство страны не только забросило реформы – можно было не беспокоиться о собственном сельском хозяйстве, а импортировать все больше продовольствия, – но и сочло возможным начать афганскую войну. Когда же цены в 1985 г. упали, страна оказалась экономически не готовой, а политическая система – недостаточно гибкой.
Выступив в субботу на конференции по безопасности в Мюнхене с речью, которая напомнила о временах холодной войны, президент Путин проиллюстрировал простенькую схему Фридмана: высокие цены на экспортируемый ресурс позволяют стране проводить более агрессивную политику на мировой арене. Но в речи Путина тревожит не то, что она втягивает нашу страну в ненужное соревнование с заведомо более сильными соперниками. Может быть, и нет. Неприятно то, что она уводит нынешнюю общественную дискуссию в сторону внешней политики – интересной, но неважной темы.
Что бы ни говорили отечественные инвалиды холодной войны, проблемы страны мало связаны с тем, что происходит снаружи, и сильно – с тем, что происходит внутри. История нашей страны в XX в. – лучшее тому подтверждение. Не внешние причины привели к голоду начала 30-х гг. – одной из крупнейших гуманитарных катастроф века. Если бы не структура власти, устроенной по волчьим законам, уже начавшийся голод можно было остановить (как во время голода 1921–1923 гг. международные организации спасли миллионы людей в Центральной России). Не по внешним причинам страна оказалась не готова к повороту во Второй мировой войне, случившемуся в июне 1941-го. Если бы коммунистическое руководство не было так увлечено резней друг друга и сторонников друг друга, гибели миллионов людей и потери половины европейской части в первый год войны с Германией можно было избежать. Никакие замыслы глобальных соперников не могли привести к экономическому коллапсу и распаду СССР в конце 80-х. “Ястребы Пентагона” могли мечтать и говорить о чем угодно, но решения, которые разрушали экономику не хуже вражеских бомб, принимало советское руководство, отрезанное от информации слоями бюрократии и политических ограничений. Чего стоят проекты поворота рек и осушения Аральского моря в то время, как дефицит продуктов стал чувствоваться даже в Москве, или антиалкогольная кампания в момент бюджетного провала.
“Ресурсное проклятие”, опасное заболевание для стран, богатых природными ресурсами, состоит не в том, что нефть или бриллианты заставляют правительство делать глупости. Наличие ресурсов не заставляет, а лишь позволяет делать ошибки. От этих ошибок можно и защититься. Такой защитой служат обычно политические институты – парламент, пресса, местные власти. Если, когда жареный петух клюнет, они у нас окажутся не готовы – как не были готовы ЦК, Госплан и КГБ в 1985-м, – это будет не вина Америки. И не ее беда.