От редакции: Удаление защитника
Адвокат Борис Кузнецов покинул Россию после того, как Тверской райсуд Москвы санкционировал на прошлой неделе возбуждение против него уголовного дела о разглашении государственной тайны. Откуда у адвоката доступ к гостайне? Спецслужбы и прокуратура считают, что Кузнецов незаконно скопировал секретные записи прослушек своего подзащитного – экс-сенатора Левона Чахмахчяна (сделанные, кстати, до соответствующего решения суда). Скопировав, он направил копии распечаток обычной почтой в Конституционный суд, где с ними могли ознакомиться не имеющие допуска к гостайне сотрудники секретариата КС, а через них подробности дела могли узнать журналисты.
Кузнецов и его защита указывают на статью 7 закона “О государственной тайне”: “Сведения о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина не подлежат засекречиванию”. Тем не менее решение о наличии в действиях адвоката состава преступления было принято райсудом всего за две недели. Более того, еще до решения райсуда от защитников Кузнецова потребовали подписку о неразглашении, а значит, дело заведомо собирались засекретить.
“Дело Кузнецова” и типичное, и одновременно знаковое. Российские правоохранительные органы в последнее время активизировали борьбу с деятельными адвокатами. Кузнецов – один из них. “Если доказательства невиновности человека находятся в куче дерьма, а у меня связаны руки, я достану их зубами” – так Кузнецов формулирует свое кредо. Он берется защищать людей, которых власть назначила виновными, – ученого Игоря Сутягина или основателя “Интерньюс” Манану Асламазян. Кузнецов также собственными силами занимался расследованием дел, о которых государство старалось забыть, – в частности, изучал причины катастрофы подводной лодки “Курск”. В 2005 г. он опубликовал полученные результаты в книге “Она утонула. Правда о “Курске”, которую скрыл генпрокурор Устинов” и довел до Страсбургского суда несколько жалоб родственников погибших подводников.
Раньше, как правило, делались попытки отстранить адвокатов от дел или лишить их статуса под легальными, хотя и надуманными предлогами. Так было с адвокатами ЮКОСа и с Кариной Москаленко, представлявшей интересы россиян в Страсбурге. Теперь, столкнувшись с сопротивлением и корпоративной солидарностью адвокатов, спецслужбы перешли к возбуждению абсурдных дел, которые грозят их фигурантам вполне реальными наказаниями. В случае с Кузнецовым это срок до четырех лет лагеря (при отягчающих обстоятельствах – до семи) плюс три года запрета на профессиональную деятельность.
Похожие меры принимались КГБ в 1970–1980-х гг. против адвокатов, защищавших диссидентов. Борьба с адвокатами контрпродуктивна, поскольку грозит дальнейшим падением авторитета отечественного правосудия и, как следствие, валом исков россиян в Страсбург по причине нарушения права на защиту. Наконец, власть имущим стоит помнить, что в случае преследований, вызванных клановой борьбой или схваткой за собственность, им придется обращаться именно к таким “адвокатам-камикадзе”, как Кузнецов, которые не боятся выступать против системы.