От редакции: Подразумеваем «партия»
Губернатор Петербурга Валентина Матвиенко, объясняя причины своего вхождения в предвыборный список «Единой России», сказала в интервью «Ведомостям» (см. вчерашний номер) примечательные слова: «<...> кому нужны партии без власти? Их уже было достаточно в нашей истории». Это заявление симптоматично. Оно спорит с представлением о роли оппозиции в демократической системе.
Как известно, классическая демократия предполагает наличие политической конкуренции, разделения ветвей власти, выборов, верховенства закона и свободы СМИ. Политическая конкуренция заключается в соперничестве нескольких партий, выражающих политические взгляды разных общественных групп. Изначально понятие оппозиции относится к парламентской демократии: партия, получившая большинство в парламенте, формирует правительство, меньшинство же становится оппозицией. В Англии существует старинный термин «лояльная оппозиция Ее Величества» – так называют партию, которая стала второй на выборах в парламент, формирует теневой кабинет и может как угодно критиковать правительство, но не требует свержения монарха и смены конституционного строя. В президентских демократиях – таких, как США, – понятия большинства и оппозиции в конгрессе также имеют большое значение, но об оппозиции можно говорить и в применении к выборам президента: республиканец Буш избран – демократы в оппозиции.
Главный смысл нахождения в оппозиции – т. е. задача той самой «партии без власти», по выражению Матвиенко, – контроль и критика правящего большинства и подготовка к тому, чтобы постараться на следующих выборах занять его место. «Партия без власти», таким образом, обеспечивает важную для демократии политическую конкуренцию.
В России не только нет политической конкуренции, она и не нужна – по мнению чиновников и простых граждан. У граждан это выражается в безграничном доверии президенту Путину при полном недоверии партиям. По данным мониторинга фонда «Общественное мнение» (интервью по месту жительства 13–14 октября 2007 г., 3000 респондентов), никакую партию не поддерживают 63%. Согласно тому же опросу президенту доверяют 68%, отчасти доверяют 22% и не доверяют 7%.
Любопытный феномен: если поддерживают «Единую Россию» сейчас 19%, то проголосовали бы за нее, случись выборы в ближайшее воскресенье, 44% опрошенных.
Другой опрос, «Левада-центра» (5–10 октября 2007 г., 1600 респондентов), показывает, что решение Владимира Путина возглавить предвыборный список «Единой России» прибавило партии 13 процентных пунктов поддержки всего за девять дней.
Граждане воспринимают «Единую Россию» как назначенную сверху (любимым президентом) партию, за которую надо голосовать, потому что президенту так будет легче управлять страной. По данным того же опроса «Левада-центра», 40% считают «Единую Россию» самостоятельной политической силой, 38% – инструментом в руках Путина и его окружения (22% затруднились ответить).
Отсюда творческие проекты развития особой российской демократии – как у Владислава Суркова. В результате последовательных формальных и неформальных реформ мы получаем сначала партийный парламент, затем, видимо, двухпартийный парламент, которому уже очень близко до однопартийного при ожидаемой победе «партии власти». Собственно, позиционирование «Единой России» как КПСС сегодняшнего дня способно сделать КПРФ партией маргиналов.
Интересно, что у «Единой России» нет реальной власти. Ее роль в Думе сводилась к одобрению решений, предлагаемых президентом и назначенным им правительством. Да, Владимир Путин возглавил партию. Но это же не значит, что он передал ей власть. И не значит, что какая-то оппозиция может рассчитывать вырастить в своих рядах соперника Путину.