От редакции: Полтора ума лучше
Согласие Путина стать премьером «как бы от «Единой России» делает нашу политическую систему похожей на полуторапартийные аналоги, с успехом существовавшие в таких странах, как, например, Япония, Мексика и Италия. Полуторапартийной обычно называется система, в которой господствует одна массовая партия, включающая несколько конкурирующих фракций.
Россия идет по пути создания полуторапартийной системы – таков диагноз многих политологов. Стабильность такой системы у нас сильно зависит от экономической конъюнктуры.
Прием в партию «Единая Россия» возобновлен после двухмесячного перерыва. Перерыв был попыткой сдержать вал желающих вступить в партию, возникший после решения Владимира Путина возглавить ее предвыборный список. Теперь правила приема ужесточены, но это не снизит, а скорее даже усилит конъюнктурный спрос на правильные партбилеты. Говорить об идейности новых сторонников сложно не только потому, что им ничто не мешало вступить в партию раньше, и не только потому, что сложно говорить о какой-то идеологии «Единой России».
Социологические опросы говорят об аполитичности абсолютного большинства населения (возможность вступить в партию допускают для себя около 2–3%, да и доверие к партиям стабильно низкое). Высокое доверие и любовь граждан к президенту это только подтверждают: вместе со своей любовью граждане вверяют президенту и ответственность за себя вполне в духе господствующего патернализма. Путин воспринимается не как лучший политик, а как начальник с самым большим административным ресурсом: к нему граждане обращаются, когда недоплачивают зарплату или прорывает канализацию.
До 2007 г. «Единая Россия» была довольно специфическим карьерным лифтом: поскольку партия не участвовала в формировании правительства и не была кадровым резервом для власти, главным плюсом для ее сторонников было использование некого среднего административного ресурса, дающего возможность спокойнее вести бизнес, в том числе получая лоббистские преференции в Думе, региональных парламентах и администрациях. Проект «Справедливая Россия» на какое-то время поставил под сомнение и эти невеликие завоевания единороссов: люди, нуждавшиеся в административном ресурсе, были смущены вроде бы появившимся выбором между двумя партиями власти. Решительный шаг Путина в мгновение ока расставил все по местам: стало понятно, куда вступать.
Главная партия чутко реагирует (вплоть до присвоения) на любые важные инициативы оппозиционного довеска – одной или нескольких партий, лишенных реальной политической власти, но отражающих взгляды части населения. Такая массовая партия по определению не может быть единой – и в Японии, и в Италии это были многофракционные объединения, в которых различные группы договаривались на горизонтальном уровне. Надо сказать, что и там и там такие партии создавались для того, чтобы не пустить к власти левых (коммунистов в Италии, социалистов в Японии), а когда угроза спала, стала меняться и система (в Италии сейчас она состоит из двух коалиционных блоков).
Поскольку у нас партстроительство ведется «сверху», не то что фракции – даже две платформы создать внутри партии власти не получается – любая фракционность сразу усиливает конфликтность. Если в Японии и Италии партия власти всегда была игроком, то в России она инструмент. Лозунг прошедших парламентских выборов «Единая Россия» – это Путин» верен, но верно ли обратное?
Японский и итальянский образцы могут привлекаться пропагандистами власти в качестве примеров для солидности. Но существуют и другие примеры: скажем, Индонезия времен Сухарто. Там была скорее «недопартийная» система, стабильность которой зависела от стабильности авторитарного режима. В свою очередь, режим зависел от экономической конъюнктуры.