Политэкономия: Революция сорокалетних
Вот все говорят, что новый президент – молодой. Но если принимать во внимание не формальный статус должности, а функциональные обязанности и, если угодно, миссию, бывали начальники и помоложе. Когда Егор Гайдар принимал одно из самых ответственных решений в истории России о либерализации цен, ему было 35 лет. Алексей Косыгин стал председателем Совета народных комиссаров РСФСР, когда ему не было 40.
Можно приводить еще примеры из советской и российской политической истории, но, повторю, дело не в должности – в программе. Если программа – поддерживать статус-кво, то возраст тем более не важен. Если новый пост ощущается как миссия, то чем моложе политик с «портфелем» первого или второго лица, тем лучше.
Дмитрий Медведев вроде бы приводит за собой команду таких же, как он, сорокалетних, но уже опытных бюрократов. По слухам, один из претендентов на должность главы администрации президента – Игорь Шувалов. Высокий пост ожидает Павла Крашенинникова. Вполне на своем месте Антон Иванов. Опять-таки список можно продолжать. Только из перечисления фамилий следует, что это люди одной ментальности, примерно одинаковых взглядов на жизнь, даже отчасти либеральных. Образованные, продвинутые, молодые, но уже обкатавшиеся в коридорах власти, играющие по правилам, умеющие работать в команде. Сорокалетние гражданские технократы. Это очень важно, если учесть, что костяк предыдущей и еще никуда не ушедшей элиты составляют люди не вполне гражданские.
Тем не менее есть несколько очень существенных «но» в этой меняющейся к лучшему антропологии элит. Во-первых, улучшение «породы» властной номенклатуры может быть остановлено старшими по воинскому званию товарищами, которые, опираясь на отныне белодомовскую путинскую вертикаль, будут стараться сохранить командные высоты в экономике и политике. Во-вторых, новая волна элиты, состоящей из сорокалетних, – это все-таки не бойцы, а бюрократы, умело скользящие по казенному паркету. Навыки скольжения тоже чрезвычайно важны, но скорее для решения аппаратных задач, а не, как говорили при Горбачеве, судьбоносных. Окажись это поколение номенклатуры у руля в том же 1992 году, оно вряд ли бы приняло для себя стратегию камикадзе, едва ли бы начало либерализацию и приватизацию. Они для этого слишком номенклатурные, правильные, чрезмерно наученные осторожности, избыточно склонные к бюрократической мимикрии. Эти качества дают прекрасные возможности для выживания в условиях нынешнего бюрократического государственного капитализма, но не всегда годятся для драки с себе подобными в невидимых погонах и для осуществления реформаторского прорыва. А он очень может понадобиться хотя бы потому, что Путин оставил преемнику множество недоделанных и даже не начатых структурных реформ. А что уж говорить об ухудшающейся мировой финансовой и экономической конъюнктуре...
Так что революции сорокалетних скорее всего не будет. Прогрессивные бюрократы почти всегда бывают инициаторами перемен, но, кажется, это не тот случай.