Сегодня начинается очередной весенний призыв – и возвращаются споры о призыве и переходе на профессиональную армию. Для экономиста вопрос состоит в том, приведет ли отмена призыва к потерям для экономики и увеличению неравенства. Недавние исследования как в России, так и в Америке – стране, которая много раз вводила и отменяла призыв, – говорят о том, что контрактная армия лучше и с точки зрения благосостояния, и с точки зрения сокращения неравенства.
Принятый Госдумой во втором чтении законопроект практически легализует практику отлова молодых людей призывного возраста. Предполагается, что мужчины в возрасте 18–27 лет должны будут сами докладывать в военкоматы об отъезде более чем на 15 дней. В противном случае к ним будут применяться административные меры. Принятие этого законопроекта будет означать окончательное расставание с пониманием призыва как «священного долга и почетной обязанности», сформулированным в советской конституции или одним из отцов-основателей США Джорджем Вашингтоном. Призыв в российскую армию все больше напоминает реинкарнацию крепостного права – как говорил один из яростных борцов с призывом в США, нобелевский лауреат по экономике Милтон Фридман.
Чаще всего в пользу призыва приводят два аргумента. Во-первых, призывная армия обходится дешевле. Во-вторых, по контракту служат в основном беднейшие слои общества, что приводит к деградации армии и экономической сегрегации.
Первый аргумент на первый взгляд верен. В США, где несколько раз (на время военных действий) вводили призыв, переход на контрактную армию после вьетнамской войны стоил бюджету США около $10 млрд в год (в сегодняшних ценах). Впрочем, очевидно, что общественное благосостояние от отмены призыва скорее повышается: рост зарплаты солдат – это проигрыш бюджета, но выигрыш самих солдат. Минобороны, которому солдаты обходятся не по бросовой, а по справедливой цене, начинает использовать их более эффективно.
Интереснее вторая проблема – не приводит ли отмена призыва к росту неравенства. В США, которые уже шесть лет воюют в Ираке и Афганистане, политики и журналисты не устают задавать вопрос: кто служит и умирает в американских войсках? В документальном фильме «Фаренгейт 9/11» Майкл Мур много говорит о том, что в морскую пехоту вербуют новобранцев из самых бедных слоев населения. Радикальные политики предлагают восстановить систему призыва, как во время войны во Вьетнаме.
Бюджетное бюро конгресса США (CBO) – организация, не связанная ни с демократической, ни с республиканской партией, – опубликовало в июле прошлого года масштабное исследование проблем и перспектив американской армии. Выяснилось, что, во-первых, американские новобранцы более образованны, чем молодежь в среднем по США. По данным 2006 г., 90% новобранцев окончили среднюю школу по сравнению с 80% в среднем по возрастной категории, 69% из них показали результаты выше средних по стандартизованным тестам. Во-вторых, расовая принадлежность в вооруженных силах в целом соответствует показателям по стране – а ведь этот вопрос очень важен в США. Белые американцы, которые составляют 80% населения, представлены 69% низших воинских чинов и 81% офицеров. Чернокожие американцы составляют 14% населения и 19% низших воинских чинов и 9% офицеров. Интересно и то, что процент боевых потерь среди чернокожих американцев меньше, а среди американцев латиноамериканского происхождения примерно равен показателю потерь среди белых американцев. В-третьих, социально-экономическое происхождение военнослужащих в целом соответствует показателям по стране. Все группы доходов представлены примерно пропорционально.
Как обстоит дело в России? Принятая к публикации в журнале Economics of Transition работа Михаила Локшина и Руслана Емцова «Экономическое бремя призыва на военную службу в России» показывает, что это бремя ложится на бедные и плохо образованные слои населения. Вероятность призыва значительно уменьшается в городах с населением свыше 100 000 человек. У молодого человека из Москвы или Санкт-Петербурга шанс попасть на службу в шесть раз меньше, чем у его сверстника из сельской местности. А ведь социально-экономические показатели, такие как доход и образование, сильно коррелируют с местом жительства. Вероятность призыва у наиболее богатой части населения составляет всего 3%, а у беднейшей – 20%. Кроме того, призыв бьет по доходу семей с сыновьями, призванными на службу. Локшин и Емцов показывают, что призыв сына снижает доход его семьи примерно на 15%. И эта оценка экономических потерь скорее всего занижена. Например, она не учитывает потери в заработной плате от того, что возвращающийся из армии молодой человек начинает карьеру с меньшим опытом работы. А как оценить потери от того, что вероятность погибнуть или получить травму на службе значительно выше? Призыв, таким образом, оказывается значительным дополнительным налогом на беднейшие слои населения и только увеличивает и закрепляет неравенство в обществе.
Многие сторонники статус-кво говорят о том, что сегодняшняя российская армия на самом деле добровольная – кто не хочет служить, якобы может откупиться от призыва. Эта логика порочна. Во-первых, статус-кво наказывает тех, кто уважает закон. Во-вторых, уплачиваемые уклонистами деньги не попадают в бюджет и не идут на финансирование армии. В-третьих, в армии бесплатный призывник по-прежнему ценится намного меньше, чем он обходится обществу и экономике.