От редакции: Экономика признания

Проблема Абхазии и Южной Осетии – важная геополитическая проблема как для России, так и для Европы и для США. Возможно, что геополитический подход отстаивания своих зон влияния любой ценой несколько устарел и для решения проблемы непризнанных государств требуется гораздо более прагматичный подход, учитывающий экономические аспекты.

Вчера российский президент поручил правительству «оказать предметную поддержку населению Абхазии и Южной Осетии», взаимодействуя с фактическими органами власти Абхазии и Южной Осетии в торгово-экономической сфере, а также в области культуры и образования (см. статью на стр. А3). В заявлении Министерства иностранных дел отмечено: «Россия признает правосубъектность юридических лиц, зарегистрированных в соответствии с законодательством Абхазии и Южной Осетии, которое рассматривается в качестве личного закона таких юридических лиц». В марте Россия вышла из режима санкций, действовавших в отношении Абхазии с 1996 г.

Действия России определяются формулой «все, кроме официального признания». Россия будет стремиться к максимальной легитимации правящих режимов в Абхазии и Южной Осетии. По мнению некоторых экспертов, официальное их признание Россией возможно, если Грузия вступит в НАТО. Политиками Абхазия и Южная Осетия воспринимаются как последние форпосты на Кавказе: если Россия здесь проиграет, она может потерять весь Северный Кавказ.

Нельзя отрицать существование геополитического измерения проблемы. Но есть и другие измерения. Непризнанные государства существуют внутри находящейся в кризисе системы мировых институтов и договоренностей, внутри противоречия между принципами территориальной целостности и права наций на самоопределение. В каждом конкретном случае найдется множество разных подробностей и взаимоисключающих оценок того, кто и какие права имеет. Тем не менее в процессе урегулирования конфликтов надо учитывать эту неоднозначность системы международного права.

В то же время правящие режимы в таких государствах, как правило имеющие полную поддержку населения (с учетом этнического единообразия: представители населения «метрополии» обычно становятся беженцами), стремятся к полной легитимации. Они проводят демократические выборы, пишут законодательство на основе образцов развитых стран, обеспечивают собственный суверенитет и т. п.

Однако непризнание оставляет их без политической и экономической субъектности. Можно по-разному оценивать уровень серой экономики и криминализации (порой коррупция в таких странах гораздо ниже, чем в «метрополиях»), тем не менее условия для этого существуют. Зато практически отсутствуют гарантии прав собственности. Инвестиции в экономику непризнанных, как правило, чисто этнические (как, например, армяне инвестируют в Нагорном Карабахе).

Между тем развитие экономик этих территорий могло бы быть выгодно и полезно всем спорящим сторонам. В Абхазии точками роста могут быть курорты, порты, транспорт, стройиндустрия, энергетика, в Южной Осетии – добыча полезных ископаемых (руд). Очевидно, что Россия сейчас, признавая «правосубъектность юридических лиц, зарегистрированных в соответствии с законодательством Абхазии и Южной Осетии», пытается как раз усилить гарантии прав собственности. Можно даже предположить, что Россия будет негласно обещать инвестициям в эти территории свою защиту «в случае чего».

Для России мотив экономической поддержки непризнанных все равно остается политическим. Точно так же Грузия по политическим мотивам будет против какой-либо поддержки непризнанных со стороны России. Это противоречие тупиковое. Заинтересованные стороны – прежде всего руководство непризнанных, Россия, Грузия, ЕС, ООН – должны понять, что без подробной дипломатической торговли, учитывающей в том числе экономические аспекты, выхода не найти.

При всей своей неоднозначности ситуация с Косово могла бы здесь быть прецедентом: ведь Сербия, пусть и со слезами на глазах, простилась с Косово во многом из-за стремления (и встречного обещания) к интеграции в ЕС.