Владимир Квачков

Присяжные вынесли вердикт, и полковник запаса ГРУ, афганский ветеран и кандидат военных наук (тема: «Развитие форм боевого применения сил и средств специальной разведки в современных условиях») Владимир Квачков был освобожден в зале суда. После этого между ним и Анатолием Чубайсом, в покушении на которого Квачков как раз и обвинялся, произошла заочная, с позволения сказать, пикировка. Чубайс передал «Ведомостям» через представителя, что не сомневается в вине Квачкова, считает, что вердикт присяжных – ошибка, но оправдание виновных лучше, чем осуждение невиновных; Квачков же в эфире радиостанции «Эхо Москвы» заявил, что не хотел убивать Чубайса, но считает его национальным изменником и предателем и желал бы, чтобы Чубайс предстал перед судом и его повесили.

Из представленных мнений противоборствующих сторон следует один прямо-таки прекрасный вывод: суд у политических деятелей в России пользуется непререкаемым авторитетом. Конечно, насчет «повесить» Квачков заблуждается, российские законы не предусматривают такого наказания, но сама по себе апелляция к суду дорогого стоит в данном случае.

В обществе нашем после освобождения Квачкова возникло даже нечто похожее на дискуссию, по крайней мере среди знакомых мне людей. Интересно, что обсуждался вовсе не вопрос, действительно ли Владимир Васильевич покушался на Анатолия Борисовича, а вопрос о степени воздействия негативного образа Чубайса и положительного образа Квачкова на решение присяжных. В самом деле, Квачков – символ всего того, чего мы лишились вместе с безбожной властью, и одновременно символ возрождения русской самостоятельности; Чубайс же – символ российских решительных (или грабительских, как кому нравится) реформ, западного нашествия на Россию и отчасти символ нынешней дороговизны жизни, раз он заведует все дорожающим электричеством.

Выходит, победа Квачкова – символ? Разумеется, если не считать, что вердикт присяжных означает всего лишь, что сторона обвинения не собрала достаточных для присяжных доказательств вины Квачкова. А тогда не победа, а оправдание Квачкова – символ чего-то иного. Например, правосудия, к которому с уважением относятся оба символа.