От редакции: Приемный покой

Глобальная и многообразная проблема миграции способна приносить новости каждый день. В среду, например, Европарламент одобрил общие для стран Евросоюза правила депортации нелегальных мигрантов, верховный суд ЮАР постановил, что живущие в стране китайцы являются чернокожими (это вопрос экономических привилегий), а российские законодатели объявили о планах научить иностранцев русскому языку и Конституции РФ. Российские власти, как и власти многих других стран, беспокоит в том числе проблема ассимиляции мигрантов, число которых растет. Однако только поправками в иммиграционное законодательство эта проблема не решается.

Вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин заявил, что до конца весенней сессии в Госдуму будут внесены поправки в закон о правовом положении иностранцев, предусматривающие для трудовых мигрантов из ближнего зарубежья добровольный экзамен по русскому языку (удачно сдавшие получат преимущества при устройстве на работу). Торшин также хотел бы, чтобы мигранты знали российскую Конституцию и законы. Торшин и другие участники круглого стола по миграционной политике практически единым фронтом выступили за интеграцию и ассимиляцию мигрантов и против создания чайнатаунов – отдельных поселений по этническому признаку.

Ассимиляция может происходить по-разному. Широко известен американский опыт «плавильного котла», в котором представители разных рас и наций переплавляются в простых американцев. Европейские практики примерно с середины XX в. предусматривают, как правило, менее жесткие варианты – скорее приведение к общим стандартам поведения, чем поглощение. Тем не менее и американские, и европейские практики в XXI в. испытывают серьезный кризис. Отчасти можно объяснять его количественно: поток мигрантов растет во всем мире, и существующие иммиграционные системы просто не справляются.

Но есть и качественное объяснение. Оно происходит из ответа на простой вопрос: куда ассимилировать мигранта? В общество? А что такое общество? Дело даже не в ксенофобии (по данным ВЦИОМ, за два года с 21% до 15% снизилось число тех, кто положительно относится к приезжим. Уровень отрицательного отношения к чужакам остается неизменно высоким – 68–69%. В Москве и Петербурге 75% опрошенных относится к приезжим отрицательно и лишь 16% – положительно).

Рост ксенофобии (не до таких уровней, как у нас) фиксируется и в европейских странах, и в США.

Важнейшим субъектом ассимиляции являются социальные группы, мини-общества: семья, соседские, профессиональные сообщества. Проблемы с этими традиционными институтами отмечаются и в США, и в Европе. Обсуждается индивидуализация и атомизация общества. Что касается россиян, то они не отстают, а иногда и превосходят жителей развитых стран в индивидуализме.

Опросы регулярно фиксируют высокий уровень недоверия к согражданам. Например, по данным «Левада-центра», 70% россиян считают, что, имея дело с другими людьми, следует быть осторожным, и лишь 26% готовы в целом доверять другим людям.

Европейское социальное исследование (ESS) 2008 г. показало, что средний россиянин сильнее, чем жители большинства стран Европы, стремится к богатству, власти и личному успеху, но при этом мы в аутсайдерах по альтруизму и общению с родственниками и друзьями (не говоря уж о соседях).

По итогам ценностных сравнений авторы ESS приходят к выводу, что для среднего россиянина характерна более высокая осторожность (или даже страх) и более выраженная потребность в защите со стороны сильного государства по сравнению с европейцами. При сильной ориентации на индивидуальное самоутверждение в сознании среднего россиянина остается меньше места для заботы о равенстве и справедливости в стране и мире, для толерантности, заботы о природе и окружающей среде и даже для беспокойства и заботы о тех, кто его непосредственно окружает.