От редакции: Ссудный день

Арест в Белграде Радована Караджича и решение Сербии передать его трибуналу в Гааге (см. также статью на стр. А2) вновь напомнили о проблемах международного правосудия. Ведь основным мотивом для властей Сербии, которые 10 лет «не могли» найти Караджича, стала перспектива вступления в ЕС.

Поимка Караджича, казалось бы, серьезный успех международного правосудия. Бывший президент Сербской Краины считался одним из трех главных обвиняемых в военных преступлениях 1990-х гг. наряду с бывшим президентом Югославии Слободаном Милошевичем (умер во время суда над ним в гаагской тюрьме в 2006 г.) и бывшим командующим войсками боснийских сербов генералом Ратко Младичем (скрывается). Но большинство высокопоставленных комментаторов открыто говорят о прикладном смысле события: министр иностранных дел Сербии Вук Еремич, его британский коллега Дэвид Милибэнд, президент Франции Николя Саркози, чиновники ЕС говорят об «основе», или «важном этапе», или «политической воле» сербского правительства, направленной на скорейшее вступление в Евросоюз. Осталось еще Младича поймать – и препятствий не станет.

Вступление в ЕС было главной темой недавних парламентских выборов в Сербии, неразрывно связанной с темой автономии Косова. Итоги выборов, продемонстрировавшие европейскую ориентацию Сербии и трудное – скрепя сердце – согласие на отделение Косова, стали в общем-то наградой чиновникам ЕС, которые занялись урегулированием косовской проблемы в обход Совбеза ООН, т. е. на очень зыбкой правовой основе.

Вряд ли стоит удивляться тому, что дипломатия – это всегда торговля. Но итоги деятельности международных судов заставляют думать, что и международное правосудие – дипломатия.

Сербия, Россия и ряд согласных с ними в оценке итогов балканского конфликта стран регулярно критиковали международный трибунал за пристрастное отношение к сербам. Поводы для этой критики есть. Например, в апреле этого года трибунал полностью оправдал бывшего премьер-министра Косова и одного из экс-командиров Освободительной армии Косова (ОАК), Рамуша Харадиная, обвинявшегося в преступлениях против сербов, цыган, а также албанцев, не сочувствовавших ОАК. В июле был оправдан бывший командующий армией боснийских мусульман Насер Орич.

И тогда, и сейчас российский МИД выступил с заявлениями о необходимости расформирования международного трибунала по бывшей Югославии и передачи дел по военным преступлениям в национальные суды балканских стран. Например, Саддама Хусейна судил иракский трибунал. Впрочем, было это в условиях оккупации страны и при явном давлении со стороны США.

Однако трибунал уже прочно вошел в сознание мировых лидеров и СМИ. Этот суд, созданный в 1993 г. для оценки преступлений против человечности, не достиг и, наверное, не мог достичь ни уровня поддержки в мире, ни символического значения Нюрнберга. Но авторами и сторонниками он воспринимается как организация, которая, несмотря ни на что, должна выполнить свою функцию. Раз суд есть, он должен судить.

Похожая ситуация с Международным уголовным судом (МУС). На прошлой неделе его прокурор Луис Морено-Окампо выдвинул обвинения в геноциде против президента Судана Омара аль-Башира. Проблема в том, что Судан не ратифицировал статут МУС (не признают этот суд также США, Россия, Китай, Индия). А статистика обвинений МУС показывает, что его за 10 лет работы заинтересовали только африканские страны (Уганда, ЦАР, Демократическая Республика Конго и Судан), в число которых не вошла, например, Зимбабве.

Эти четыре страны, видимо, не очень интересовали сильных мира сего – т. е. существует некое неформальное согласие с тем, что там все плохо и если кому-то хочется понаводить порядок, то пусть.

По поводу Балкан полного консенсуса не было и нет – поэтому там идет торг. В свое время и Хорватия не выдавала трибуналу генерала Анте Готовину, пока это не стало условием вступления в ЕС.