От редакции: Кадровый кризис
Дмитрий Медведев обеспокоился дефицитом управленческих кадров. На специальном совещании в Кремле он выступил с установочной речью, в которой признал отсутствие системы подготовки и ротации руководителей, призвал разработать критерии оценки кандидатов и институты кадрового мониторинга, а также создать базу данных лучших специалистов и «президентскую квоту», которую Медведев будет формировать лично (подробнее см. статьи на стр. А1 и А3).
Оценивать выступление можно в двух плоскостях. Тактической целью Медведева, очень вероятно, является усиление личного влияния на процесс кадровых назначений в высших эшелонах власти. Для любого нового руководителя естественно желание привести свою команду единомышленников, поставить на ключевые посты проверенных людей. Собственно, накануне инаугурации президента эксперты как раз гадали, кого приведет Медведев и получится ли у него самостоятельная кадровая политика. Пока, по прошествии трех месяцев, результаты не очень впечатляют. Новых «медведевских» на высоких постах можно пересчитать по пальцам одной руки.
Не случайно и отдельное внимание, уделенное губернаторам: несмотря на то что именно президент утверждает кандидатов на пост главы региона, в последнее время усилилось институциональное влияние на губернаторов со стороны премьера – специально созданная правительственная комиссия будет оценивать их эффективность. Даже угрозы в адрес нерадивых губернаторов звучат из уст Медведева и Путина параллельно.
Но существует совершенно очевидная стратегическая проблема, которая диагностирована Медведевым абсолютно верно: после отказа от советской системы подготовки управленческих кадров новая российская создана не была. Как и во многих других сферах государственной ответственности, здесь действует ручное управление. В годы президентства Владимира Путина главными критериями при назначении на должность стали, в порядке убывания, личное знакомство с президентом, петербургское происхождение, опыт работы в спецслужбах, рекомендации близких друзей президента – и дальше все остальные, включая профессиональную компетентность.
Попытки расширения этого кадрового резерва не были радикальными: в госструктурах на неключевых должностях уже сейчас немало толковых молодых людей, но стеклянный потолок для чужих по-прежнему существует.
Одного желания реформировать кадровую работу мало. Намерение Медведева «лично» оценивать квалификацию претендентов, входящих в президентскую квоту, на самом деле повторяет путинскую схему, если не противоречит самой идее создания институциональной системы подготовки резерва. Даже при Политбюро система подбора кадров была более безличной.
Для системы воспроизводства кадров нужны массовые сетевые структуры – обычно эту роль выполняют партии, которые в современных российских условиях к такой роли не готовы. «Единая Россия» заявляет о некоем списке перспективных кадров, однако саму партию давно обвиняют в чисто карьеристских критериях формирования, и список ее управленческих надежд постигнет та же участь. На Западе управленческий талант проявляется работой в партийных или муниципальных бюрократических структурах в условиях реальной конкуренции, которая дает плоды во время регулярных выборов.
В нынешней России самый большой ресурс кадров для государства – это бизнес, но отношения между ним и властью испорчены. Потребуется реабилитация бизнеса, с одной стороны, и, как говорит директор Института прикладной политики Ольга Крыштановская, «монетизация льгот чиновников» – с другой: их реальная зарплата остается непрозрачной, элитное жилье, транспорт, всевозможные выплаты формируют ее латентную часть. Если бы она была четко названа, это отчасти сняло бы проблему трудности конкуренции государства с бизнесом за кадры.
Названные Медведевым институты кадрового мониторинга, безусловно, необходимы, как и авторитетные школы подготовки элиты. Но и в имеющиеся перспективные вузы молодые люди охотно идут с прицелом на теплые места в государстве. Вопрос в том, как сделать так, чтобы их мотивация изначально была созидательной.