Предсказать кризис трудно. Задним числом объяснить его причины легче. То, что случилось в августе 1998 г. в России, случалось и в других странах: виноваты были бюджетный дефицит и переоцененный рубль. Сегодняшняя ситуация в России во многом противоположна тогдашней.
В январе 2000 г. Ларри Саммерс прочитал почетную лекцию «Международные финансовые кризисы» на ежегодной конференции Американского экономического общества. Эта лекция для экономистов одно из важнейших событий года. Ларри Саммерс выступал тогда не только как профессор экономики, но и как один из высокопоставленных экономических чиновников. Вместе с Аланом Гринспэном, председателем ФРС, и Робертом Рубином, министром финансов США, он уже побывал на обложке журнала Times под заголовком «Комитет по спасению мира». Саммерс считает, что финансовые кризисы, поразившие в то время Южную Корею, Индонезию, Таиланд, Бразилию и Россию, несмотря на некоторые различия, были очень похожи один на другой и по причинам, и по воздействию на экономику. Финансовый кризис привел к значительному падению ВВП (в Бразилии – на 2,6%, в России – на 4,3%, в Южной Корее – на 7,9%, в Таиланде – на 13,6%, а в Индонезии – на 1,9% в квартал кризиса) и курса национальной валюты.
Что же знают экономисты о причинах и механизмах валютных кризисов? Ответы постарались суммировать Крэг Бернсайд из Университета Дюка, Мартин Эйкенбаум и Серхио Ребельо из Северо-Западного университета в статье «Модели валютных кризисов» (Currency Crisis Models), которая в 2008 г. войдет в Palgrave Dictionary of Economics. Кризисы первого типа связаны с фундаментальными экономическими проблемами – например, с дефицитом или ожиданием дефицита бюджета, с растущим долгом и падающим уровнем резервов. Экономисты описывают такие причины, используя «модели кризисов первого поколения», и говорят о том, что такие кризисы, в принципе, предсказуемы.
Кризисы второго типа связаны с тем, что инвесторы все меньше обращают внимание на экономические показатели стран, а все больше – на поведение других инвесторов. Такое стратегическое поведение экономисты описывают, используя теорию игр, и называют «моделями кризисов второго поколения». Если инвестор считает, что многие другие будут играть на понижение валюты, то и сам сочтет выгодным так сыграть. Если все играют на понижение, то центробанк точно не сможет удержать фиксированный курс валюты – не хватит резервов. И наоборот, если никто не атакует, отдельно взятому инвестору неприбыльно атаковать и курс устоит. Иными словами, есть два возможных варианта развития событий (два равновесия) – экономисты называют такую ситуацию «неединственностью равновесий».
Не все экономисты согласны, что валютные кризисы можно объяснить с точки зрения концепции «множественного равновесия». Чтобы в модели с одними и теми же фундаментальными характеристиками возникало несколько спекулятивных равновесий, требуется, чтобы рыночные игроки могли точно угадывать поведение друг друга: только скоординированная атака большого числа спекулянтов приводит к кризису. Однако спекулятивные атаки, основанные на догадках о том, как себя ведут другие игроки, слишком рискованны. Именно поэтому инвесторам приходится учитывать прежде всего фундаментальные характеристики, а не смотреть на поведение других спекулянтов, говорит одна из самых влиятельных статей по международной экономике последних лет, опубликованная в American Economic Review (AER) Стивом Морисом и Хьюн Сон Шином из Принстона (Unique Equilibrium in a Model of Self-Fulfilling Currency Attacks). Впрочем, в недавней статье в том же AER Ариджит Мукерджи, Кристиан Хелвиг и Олег Цывинский говорят, что множественные равновесия все-таки превалируют. Ведь падающий валютный курс дает дополнительный сигнал о поведении других игроков, подсказывая, что спекулянты продают валюту, и как бы координируя их действия.
А вот когда происходит переход из одного равновесия в другое, экономистам предсказать очень трудно – возможно, поэтому кризис 1998 г., как и финансовые кризисы и в Азии, и в Южной Америке, произошел так неожиданно.
Можно ли было предотвратить кризис? Если бы МВФ пришел на помощь с достаточным количеством денег, момент кризиса, скорее всего, возможно было бы отдалить. Однако фундаментальные проблемы – бюджетный дефицит, слабость финансовой и банковской системы, политическая нестабильность – в конце концов привели бы к кризису, возможно, даже более серьезному и продолжительному. Ведь, например, долговую пирамиду можно было бы и продолжать строить. Да и вливание дешевых кредитов МВФ не спасло бы от хронического бюджетного дефицита. Вспомним об Аргентине, которую МВФ вытягивал из кризиса практически все 90-е годы, что так и не помогло решить фундаментальные экономические и политические проблемы страны. А в России, которой МВФ не успел предоставить масштабную помощь, кризис оказался глубоким, но недолгим – после резкой девальвации сыграли свою роль и рост экономики за счет замещения импорта, и очень своевременное повышение цен на нефть.
Сейчас Россия, несмотря на недавние колебания фондового рынка, остается и, скорее всего, останется одним из островков стабильности в мире, где бушует ипотечный кризис. Ведь сегодняшний рубль не переоценен, а недооценен, и представить себе спекулятивную атаку на российскую валюту невозможно. Тем не менее правительству не следует забывать о том, что экономика циклична – кризисы есть и будут, и их трудно предугадать. Основы ответственной макроэкономической политики, которая поможет предотвратить или смягчить будущие кризисы, закладываются как раз в годы изобилия. Как говорится, готовь сани летом.