От редакции: Позиционный мир
Вчера страны НАТО призвали Россию пересмотреть решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. Это невозможно, следовательно, России предстоит отстаивать свою точку зрения. При всей сложности ситуации она открывает большое поле для творчества – прежде всего дипломатического.
В день признания независимости Южной Осетии и Абхазии президент России Дмитрий Медведев дал пять интервью зарубежным телеканалам: BBC, TF1, CNN, «Аль-Джазире», а также российскому имиджевому проекту Russia Today. На следующее утро Financial Times опубликовала статью Медведева (см. перевод на стр. А4). Внешняя пиар-кампания Кремля наконец началась. Будет ли она эффективной?
Вопросы корреспондентов и ответы Медведева, в принципе, однотипны. Можно выделить основные тезисы: гуманитарные оправдания и вынужденность действий России, нежелание конфронтации с Западом и холодной войны, переадресация Западу обвинений (расширение НАТО, экономический кризис), интерпретация случая с признанием независимости Косова. Единственное противоречие в объяснениях своей позиции связано как раз с Косовом. В статье Медведев прямо говорит о прецеденте: «В международных отношениях вы не можете иметь одни правила для одних и другие правила для остальных». В телеинтервью Медведев предпочел несколько другую версию: «<...> наши коллеги неоднократно мне говорили, что случай Косова – это случай особого рода; как говорят юристы, casus sui generis. О’кей, если тот случай особого рода, то и этот – особого рода». То есть Россия действовала, исходя из собственных оценок конкретной ситуации, а не из прецедента.
В известном смысле объяснения российского президента носят ритуальный характер. Однако важен формат: для западного потребителя интервью Медведева – новость, его слова были услышаны на Западе, будут цитироваться и так или иначе повлияют на формирование широкого общественного мнения. Западные политики, конечно, формируют свои представления, основываясь не на телевизионных интервью. Но интервью смотрит публика, а западные политики не могут игнорировать мнение публики. Поэтому важно, что Россия разговаривает с Западом напрямую. Раньше Кремль редко снисходил до объяснения своей позиции, отдавая право интерпретации своих действий московским корреспондентам западных СМИ и бывшим советологам.
Впрочем, для налаживания диалога, без которого не обойтись, потребуется не только более свободная и привычная для Запада манера держаться перед камерой.
При всей своей неоднозначности решение Москвы признать независимость Сухуми и Цхинвали действительно открывает возможность для прощания со старой и формирования новой системы мировых отношений.
Для этого необходимо в первую очередь определиться со стратегическими интересами страны. На протяжении последних 15 лет они не раз менялись, причем эти изменения редко удавалось вербализовать. Появившуюся совсем недавно концепцию долгосрочного социально-экономического развития до 2020 г. или существующую у России концепцию внешней политики пока никто не отменял. Но эти документы теперь требуют дополнений и обновлений. С вербализацией у российских чиновников и политиков всегда было плохо, и вчерашние интервью Медведева – многообещающий шаг. Необходимо двигаться дальше и продолжать формулировать свои цели и объяснять свои действия миру. Стратегические интересы необходимо продвигать во внешнеполитическом диалоге: Запад (как и многие внутри России) до сих пор не научился отличать наши стратегические интересы от тактических интересов кремлевской элиты.
России, если она претендует на соавторство новой «мировой архитектуры», необходимы инновационные решения в области инструментов и принципов внешней политики. Многие из них – такие, как региональные организации, блоки, – уже неэффективны. Но прежде, чем начать выбирать решения, нужно разорвать порочный круг конфронтации.